- Балда! – восторженным шепотом закричала Анька. – Тут и правда дело на тысячу евро! Тысячу за индивидуальную экскурсию.

- Врёшь, - я на секунду отвлеклась от туристов, потому что новость и в самом деле была потрясающая, но тут же опять повернулась к Аньке спиной. – Прошу следовать за мной господа! Теперь пройдем в гостиную.

Тысяча за экскурсию? Да ладно. Так не бывает. Опять Анька хочет втянуть меня в какую-нибудь авантюру. И всё закончится позором и штрафом, как обычно. Проходили. Спасибо.

- Сюда, пожалуйста, - я улыбнулась, приглашая посетителей идти дальше.

Туристы потянулись за мной по комнатам баронского замка, и Анька тоже не отставала.

- Здесь вы видите фамильный герб фон Розенов, - продолжала я, стараясь не слушать, что она там нашёптывает. - На красном поле  - два цветка, над ними – баронская корона, увенчанная плюмажем. Внизу герба – рука, держащая копьё. Все мужчины рода фон Розенов отличились на воинском поприще. Родоначальником, как я уже упоминала, является Вальдетюр Розен, рыцарь Ливонского ордена. Его бюст мы можем видеть вот здесь.

Бюст основателя рода вызвал разочарование посетителей, потому что сэр Розен не отличался ангельской красотой своего потомка барона фон Розена.

- Тысяча за экскурсию под мост! – Анька воспользовалась моментом, пока туристы фотографировались на фоне сэра Розена, и пошла в наступление. – Час времени – и тысяча в кармашек! Что скажешь?

- Ты решила привести экскурсию без согласования с директрисой? – догадалась я. – Ни за что. Госпожа Шпек узнает, и мы с тобой вылетим с работы, как пробки. Если ты к этому готова, то я – нет.

- Да никто не узнает!..

- Потомки Вальдетюра Розена переселились в Германию, - продолжала я, решительно отстранив Аньку, - где их фамилия была внесена в дворянский мартикул. Все мужчины рода прославили себя на воинском поприще, и один из фон Розенов был даже маршалом Франции…

- Мариш! Не трои! – бормотала за моим плечом Анька. – Не бойся, всё продумано! Шпекачка уехала на три дня в Испанию. Мы тут теперь главные, никто не узнает.

- В середине семнадцатого века фон Розены обосновались в этих местах, удалившись от ратных дел. Ими был выстроен этот замок, и в нём барон Вильгельм Георг Густав фон Розен проводил шумные празднества, где вино и пиво лились рекой. Именно поэтому замок был назван Запфельбург – Хмельной замок.

- Или ты решила брать деньги у своего папочки? – моя подруга пустила в ход последний аргумент, и попала в цель.

Про своего папочку я ничего не знала кроме того, что он бросил меня и маму сразу после моего рождения и больше никогда к нам носа не показывал. Но деньги присылал исправно. Сначала на мамино имя, а потом - на мой счет. По моей просьбе эти деньги работниками банка переводились сразу же на счет отправителя, потому что я не желала иметь никакого дела с бессердечным типом, который за двадцать шесть лет не удосужился встретиться со своей родной дочерью. Мама мало рассказывала о нем, говорила только, что он был очень красивым и работал в посольстве. Посол доброй воли! Навешал лапши на уши и свалил в закат. Сначала я осуждала мать, но потом решила, что не она виновата. Судя по всему, в отца она была влюблена, потому что после расставания с ним ни разу не задумалась, чтобы завести новые отношения. Мы жили в Москве, пока я не закончила факультет иностранных языков в МГУ, а потом меня совершенно неожиданно пригласили в германский городок Магнефюссон - переводчиком при небольшом частном музее. Порекомендовала меня туда какая-то мамина подруга, и я, немного подумав, решила мир посмотреть и себя показать.

Городок был небольшой, жизнь тут текла размеренно, работа была довольно интересная и совсем не сложная – сопровождать интернациональные туристические группы по замку и произносить один и тот же текст на французском, немецком, итальянском, английском или испанском. Или на русском. Но русских туристов у нас было немного, и те, что приезжали, прекрасно общались на английском.

Потом я осталась без мамы, и только тогда, немного придя в себя от пережитого горя, узнала, что мой папочка не погиб геройской смертью сразу после моего рождения, а был жив-здоров и всё это время присылал деньги на моё содержание. Мне уже исполнилось двадцать три, и мой отец вполне мог прекратить выплаты, но всё-таки отправлял деньги. Каждый месяц, третьего числа. Все мои попытки выяснить, с чьего счета приходят денежные суммы, благополучно провалились. Банк охранял тайну клиентов, адвокат, зачитавший мне мамино завещание, пояснил, что понятия не имеет, кто мой отец, но денежные переводы поступают именно от человека, назвавшегося моим отцом. Как обращаться в банк ДНК или как нанять частного детектива, понятия не имела уже я, и, поразмыслив, решила, что мне и не надо знать, кто этот тип, который решил, что откупился от родной дочери деньгами. Я вполне могу прожить самостоятельно и ни в чьих подачках не нуждаюсь.

Разумеется, уже через полгода я поняла, насколько переоценила свои силы. И были моменты, когда я хотела отправить гордость куда подальше и воспользоваться папочкиными переводами - а присылал он вполне себе ничего. Но я выдержала, выкарабкалась, и теперь была вдвойне горда, что справилась без помощи предателя. А то, что человек, который оказался моим отцом – предатель, я не сомневалась.

И вот теперь Анька, знавшая мою тайну, решила надавить на больное место.

Деньги нужны? Нужны. Я заработаю их своим трудом? Своим. Остается только маленький пунктик, по которому о проведении индивидуальных экскурсий полагалось сообщать госпоже Шпек, и по которому гиду полагалось только десять процентов от суммы оплаты.

Это было справедливо (с одной стороны) – ведь замок принадлежал госпоже Шпек. Но с другой стороны, все экскурсии висели на нас с Анькой, и это мы бегали по замку и окрестностям, выполняя роль не только гидов, но и охранников, и рекламщиков, и массовиков-затейников, по совместительству.

Тысяча евро – это дневной доход от работы музея. Для госпожи Шпек – такая мелочь, а для нас с Анькой…

Стоп. Почему Анька сама это не провернула? Ключи от замка у нее есть, код сигнализации она знает, могла бы провести экскурсию втихую, и никто ничего бы не узнал.

- Ты