Шрифт:
Закладка:
С ветвей деревьев за ним пристально следят множество пар сверкающих глаз. Туча закрывает диск полной Луны, а тусклый свет Орбуса, не способен хоть сколь-нибудь рассеять темноту. Лишь факел в руках несчастного освещает дорогу, заставляя размытые тени плясать в безумном танце. Порыв снежного ветра гасит спасительное пламя. Мужчина падает, неуклюже пытаясь удержать равновесие. Вороны слетают с веток и сливаются в силуэт монстра, весь вид которых подобен насмешке над человеческим обликом.
– Ты думаешь, тебе удастся успеть? – хриплым, голосом, лишь едва раскрывая клюв, прокаркало чудовище.
Беглец в ответ не вымолвил ни слова.
– Даже не пробуй! Тебе не добраться до лагеря! – Монстр рассыпается на сотни птиц, которые массивным градом налетают на мужчину. Короткий крик растерзанного отозвался эхом в холодном беззвучии леса.
Движущиеся по небесному своду тучи освобождают ночное светило. В лунной синеве обрывается неровный след человека. Странный, отстраненный, мужской, холодный голос пронесся у меня в голове:
Зимний холод, мелкий снег, темный вечер.
Веет вдоль лесных дорог быстрый ветер,
Ты бежишь сквозь ночь, сквозь страх, сбивая ноги,
Вдруг споткнешься, упадешь в огне тревоги.
Но жизнь идет, как снег течет несомый ветром
Над полотном дороги, невесомым пеплом.
Душа пуста... нет... холодна, замерзла от тоски,
Морозный холод душу сжал дыханием в тиски.
Душа замерзла, чуть дыша. Пронзенное летящим снегом,
Остыло сердце в тишине, под обреченным небом.
Душа нелепые надежды, усыпляет холод ветра.
Безмолвен лес ночной, как каменная Петра.
Он стал свидетелем того, как в тишине я
Упал, и жизнь моя сгорела, пламенея.
Снежинки падали на усыпальницу надежды,
Снежинки падали шурша на ткань одежды,
Окутывая белой невесомой шалью.
Мой пепел ветром унесло в неведомые дали.
От человека не осталось ни следа.
* * *
– Это же Андреас! Бедный дядя. Его последний стих… Да найдет его душа упокоения на небесах.
– Я нашла крестик, где след обрывался, когда пыталась догнать его. Это все, что от него осталось. Поспешила к схрону. Охотники уже побывали там, я отправилась следом, в надежде помочь захваченным лазутчикам освободиться. Конь изнывал, но мы домчались…
* * *
Трое мужчин, нервно оглядываясь, бегут по лесу. Там, в некотором отдалении от деревни, среди зарослей тёрна скрывались приземистые овин, дровяник и два стога сена. Никто не знал, что под сараем, сколоченным из горбыля, скрывалась землянка-схрон. Тайный люк был прикрыт поленницами.
– Здесь сидите, – наказал Иван своим спутникам, затворил лаз, прикрыв его дровами, и вышел на мороз.
Подул ветер. Стремительно нарастающий топот копыт разрушил тишину. Иван хотел побежать, но понял, что тем самым подтвердит подозрения врагов. Он набрал охапку дров и закрыл дверь.
– Отщепенец, стой! – крикнул черный охотник.
– Я ничего не сделал! – ответил мужчина.
Двое всадников приблизились. Один из них накинул на Ивана петлю и дернул: веревка затянулась на шее. От неожиданности Иван выронил дрова.
Второй всадник спешился и подошел к пленнику. Достав острый кинжал, приставил его к шее несчастного.
– Где лагерь бродяг? Говори! – глухо спросил он.
Иван растерянно смотрел на своих мучителей.
– Я ничего не знаю!
Охотник ловким движением вскочил на коня, и они помчались. Веревка повлекла Ивана, он упал на четвереньки. Чтобы петля совсем не удушила, ему пришлось бежать на всех четырех конечностях. Наконец, мучители остановились.
– Отщепенец, веди к лагерю.
У Ивана не осталось сил сопротивляться. Он пошел туда, куда знал – к деревне. Иван не имел ни малейшего представления, о каком лагере идет речь, но сил спорить уже не было. Ему не оставалось ничего, как только смириться со своей участью. Всадники следовали за ним, держа, как собаку на поводке.
– Он не туда нас ведет.
– Он ведет обратно к деревне.
– Отщепенец, веди нас в лагерь бродяг.
– Послушайте! Я не знаю, я совсем ничего не знаю!
– Ты все нам скажешь.
Охотники помчались в сторону противоположную от деревни. Иван побежал за ними. Ноги тонули в снегу. Наконец, он споткнулся, и веревка поволокла его за всадниками.
Протащив несчастного несколько сотен метров, черные охотники замедлились.
– Останавливаемся.
– Он мертв.
– Стойкий отщепенец Ордена.
– Отыщем других.
Всадник отпустил веревку, они медленной поступью объехали тело и умчались прочь.
* * *
Охотники напали на наш след, когда лазутчики почти удачно завершили масштабную операцию, важную для Ордена. Но под конец что-то пошло не так. Орбус горел зеленым светом не переставая, а тучи не спешили прийти нам на помощь и скрыть глаз змеи.
Возвращаясь в лагерь, смельчаки Ордена попали в засаду и едва смогли улизнуть от черных охотников, застав меня в лесу на краю села, когда мы с братьями заготавливали дрова.
Они просили помощи, и братья помогли, не задавая лишних вопросов. Сначала Андреас приютил беглецов у себя дома, но это было слишком опасно. Потому вечером проводил их до нашего лесного хозяйства, где передал под опеку Ивану, который и укрыл их.
Я взяла в стойле Пегаса, самого выносливого рысака, и постаралась незаметно выискать безопасную дорогу на лагерь. Удача сопутствовала мне, но не моим братьям. Сначала я узнала о смерти Андреаса. Затем помчалась вызволить лазутчиков. Но охотники пленили лишь одного человека. Я затаилась, лихорадочно соображая, как его спасти. Но оказалось поздно, несчастный был уже мертв. Когда охотники скрылись, и мне удалось подобраться поближе, увидела: это был Иван. Его сердце не билось. Я вывела беглецов из схрона, они помогли мне похоронить брата, после чего отправились в лагерь.
Андреас и Иван даже не знали, ради кого и чего они погибли. Охотники приняли их за членов ордена… – сказала мама мне.
– А дяди не из Ордена?
– Нет, они ничего не знали. Они просто доверились мне, когда помогли беглецам.
– Что же дальше будет, мама?
– Ничего хорошего, Элина. Нам надо бежать.
Походная сумка и теплая одежда были уже приготовлены. Мама помогла мне одеться, и мы вышли на улицу. Все деревья, яблони у дома, кусты шиповника были покрыты серебром, блестя в свете фонарей.