Шрифт:
Закладка:
О том, что эта новая ситуация онтологии mass media наносит смертельный удар классической метафизике, никто не сказал так ясно, как Роберт Музиль. 54-я глава «Человека без свойств» (1930) представляет собой предпринятую на высочайшем уровне иронии попытку противопоставить новую децентрированную, как бы бессубъектную онтологию mass media старой онтологии целостности. При этом обычное понятие буржуазного индивидуума, который стремился быть цельным, растворяется и прекращает существовать. Кульминация диалога между Вальтером и Ульрихом звучит так:
– Надо ценить, если у человека сегодня есть еще стремление быть чем-то цельным, – сказал Вальтер.
– Этого больше нет, – ответил Ульрих. – Достаточно тебе заглянуть в газету. Она полна абсолютной непроницаемости. Там речь идет о стольких вещах, что это выше умственных способностей какого-нибудь Лейбница. Но этого даже не замечают; все стали другими. Нет больше противостояния целостного человека целостному миру, а есть движение чего-то человеческого в общей питательной жидкости[375].
Экскурс 10. Люди в отеле
В этом отеле «Земля»
Бывали в гостях сливки общества —
Они с легкой усмешкой
Несли тяжкий груз жизни!
Во времена, которые, правда, расширили горизонт людей до космополитического, но не дали им действительно приобщиться к тем благам Большого Мира, которые могут доставить счастье, отель неизбежно должен был превратиться в мифическое место. Он символизировал мечту об общественных высотах, на которых современная мимолетность существования, по крайней мере, компенсируется светским и комфортабельным блеском. В отеле, как кажется, мировой хаос еще раз соединяется в некое целое, выстраиваясь в искрящийся упорядоченный космос; как последняя органическая форма, он упорно сопротивляется беспорядочному перемешиванию и произвольности происходящего. Это возвышает отель, превращая его в центральную эстетическую идею современности[376]; как бы сам собой он противостоит похожим на ревю, политематическим, синхронным формам опытных познаний большого города – и как фактор единства имеет свой собственный миф, genius loci, и свой внутренний порядок.
В этом отеле, представляющем собой всемирный театр, роятся экзотические и типичные для эпохи характеры, бревна и пена в потоке общества. Каждый из этих характеров брусок и ностальгически индивидуален, но каждый и репрезентативен, каждый фосфоресцирует в разнородной среде. Каждый представляет определенную человеческую разновидность, так, будто отель – это Ноев ковчег последних индивидуальностей. У авторов возникает возможность еще раз вывести на сцену великий бестиарий характерных типов: администраторы, фальшивые бароны, стареющие балерины из России, однорукие лифтеры, английские лорды-гомосексуалисты, жены фабрикантов со странными пристрастиями, банкиры, которые своими трансакциями, осуществляемыми посредством телефона, держат в напряжении весь мир, артистически одаренные сыновья производителей шампанского, пенсионеры и умирающие, которые, скорбно сжав губы, взирают лихорадочно блестящими глазами на мерцающий мир, зная, что он движется к своему концу и что не все то золото, что блестит.
Так, интересным, хотя и внушающим отвращение характерным персонажем оказывается в имевшем большой успех романе Викки Баум «Люди в отеле» (1931) доктор Оттерншлаг – человек, сильно битый жизнью, который твердо верит, что «подлинная жизнь» для нас всегда существует в будущем, в прошлом или где-то в другом месте, что ее никогда не достичь и что она в конце концов улетучивается без следа, даже если ты все время ожидаешь, что она наступит. Чарующий вид Гранд-отеля не может обмануть его взора, в особенности в часы ночных дежурств, когда весь мир предается своим порокам и занимается своими темными делами.
Вещи окружали его, словно бутафорские муляжи. Все, что он брал в руки, рассыпалось в пыль. Мир был чересчур хрупким – ни схватить, ни удержать. Происходило падение – из одной пустоты в другую. Внутри – скопище мрака. Этот доктор Оттерншлаг живет в глубочайшем одиночестве, хотя на земле полно ему подобных…
В газетах он не находил ничего, чем бы мог удовлетвориться. Тайфун, землетрясение, средних масштабов война между черными и белыми. Пожары, убийства, политическая борьба. Ничего. Слишком мало. Скандалы, паника на бирже, потери огромных состояний? Как это действовало на него, что он чувствовал, читая об этом? Перелет через океан, рекорды скорости, сенсационные заголовки дюймовыми буквами. Один газетный лист вопил громче другого так, что в конце концов все это сливалось в общий гул, в котором уже невозможно было различить ничего, наступала слепота, глухота и полная бесчувственность от непрерывно действующего гигантского механизма века. Картинки с голыми женщинами, бедра, груди, руки, зубы, и вся эта толпа предлагает себя разом…
Оттерншлаг – меланхолический гостиничный циник по роду службы, мрачный реалист, который продает познания о мире «на слом», в расчете на скорый его конец:
Стоит вам уехать, как появляется другой и ложится на вашу кровать. Вот и всё. Конец. Посидите-ка пару часов в холле и поглядите вокруг: да ведь у людей нет лиц! Они только манекены, куклы, все без исключения. Они все мертвы и совершенно не подозревают об этом… Гранд-отель, bella vita[377], а? Ну, самое главное – вовремя собрать манатки и держать свой чемодан упакованным.
14. Посткоитальные сумерки. Сексуальный цинизм и истории о трудной любви
На каком основании вы называете событием лишение девственности?
Странные существа эти женщины, – подумал Гайгерн за своей шторой. – Совсем иные существа, чем мы. Что же такое она видит там, в зеркале, если строит такую свирепую мину?
…Вытащим зверя на солнышко! Оплачено! Займемся любовью при свете дня!..
В некоторых эротических сценах – как правило, они не самые счастливые – литература времен Веймарской республики выражает кое-какой свежеобретенный опыт, от которого замирает сердце. При обретении мудрости тесно смыкаются наслаждение, меланхолия и жестокость. То же происходит, когда авторы пишут о любовных парах, разлучающихся наутро после того, как соединились. Мужчина и женщина в состоянии посткоитального отрезвления – предающиеся размышлениям, резюмирующие опыт, проясняющие притязания. Темой является не любовь, а те трудности, которые она создает, и те раны, которые она наносит. Наутро снова становятся очевидными старые противоречия соединения и разделения, тяги друг к другу и отчуждения, страсти и потока времени, ее охлаждающего.
В своем романе о лейтенанте Тунде Йозеф Рот попытался дать эпический портрет эпохи – портрет современной Германии. В романе есть дневниковая запись героя, протоколирующая сцену из современной будничной сексуальной жизни.
Весь низ вашего тела
