что: к «мазде», ждущей нас у входа, мы добраться не могли, брошенные такси, простоявшие целый год, вряд ли бы завелись даже «с толкача», а надежных укрытий поблизости не наблюдалось.

Мы бежали, не зная, что будет, когда висящая над перронами стометровая крыша кончится.

Мы бежали — это было единственное, что мы тогда могли делать.

Единственное, что нам оставалось…

* * *

Мне очень трудно вспоминать то, что случилось дальше.

И не потому, что память меня подводит — ах, как бы я этого хотел!

Нет, я всё отлично помню. В этом-то и заключается проблема.

Даже сейчас мне больно и страшно вспоминать тот день. Много лет я гнал от себя эти воспоминания, пытался забыть эти давно минувшие события, но теперь я должен всё подробно и последовательно изложить на бумаге — время пришло.

Сумею ли я?..

А может быть, мне следовало сделать это раньше? Вдруг так я избавлюсь от ночных кошмаров, которые не перестают мучить меня и сейчас?..

Я смотрю на лист бумаги. И жуткие картины встают перед моими глазами.

Уже не во сне. Наяву.

Как тогда…

Я помню всё.

* * *

Оля с котятами в портфеле и пистолетом в свободной руке. Димка с ружьем за спиной и автоматом на груди. Таня с перебинтованной рацией. Я с мачете.

Мы стоим на краю длинной плоской крыши и смотрим вниз.

Нам надо решить: спускаться, остаться или вернуться.

Времени на раздумья у нас нет.

Зато у нас есть небольшой шанс, отстреливаясь, добежать к автобусам и скрыться в здании гаража-мастерской.

Только делать это нужно сейчас — немедленно, пока есть такая возможность.

Стоит ли рисковать?

И что мы будем делать потом?

* * *

Первая жертва — это Димка.

Когда он спрыгнул на перрон, к нему бросились три дедайта. Двоих Димка успел подстрелить из ружья — их головы лопнули, как арбузы. А вот третий, даже попав под очередь из «калаша», не остановился.

Я в этот момент сползал по опоре с крыши, и видел, как Димка и шипящая тварь, сцепившись, повалились на грязный бетон, опрокинули урну. У Димки под верхней одеждой была музейная кольчуга, только поэтому раненная тварь не сожрала его сразу. Я подскочил, махнул мачете. Тут и Оля с пистолетом подоспела — выстрелив дважды, разнесла дедайту висок.

Это были её последние патроны.

Димка скинул с себя агонизирующее тело и попробовал встать. На него страшно было смотреть — левая рука от локтя до кисти была словно из фарша вылеплена, надорванная щека висела лоскутом, исполосованное бедро сочилось кровью.

Я подобрал автомат, подхватил Димку и взвалил его на плечо — он показался мне удивительно легким. Оля взяла ружье, быстро его перезарядила — и тут же дуплетом выстрелила в гуля, прыгнувшего к нам из-за стоящих на стоянке такси. Отдача едва не опрокинула девушку. Но заряды попали в цель — гуль свалился в двух метрах от меня и задергал ногами, как раздавленный паук-«косиножка».

Димка хрипел, требовал пошевеливаться.

Жить ему оставалось восемь минут.

* * *

Вторая жертва — Таня…

Мы сумели прорваться к автобусам, укрылись за ними, попутно уложив еще трех дедайтов и парочку обычных зомби. Держать там оборону мы не собирались, но хоть дух перевели. Сгруппировавшись тесно, перебежали к длинному гаражу, отыскали взломанную нами же дверь, ввалились внутрь, тут же задвинули тяжелую задвижку.

Димка сипел жутко, воздух заглатывая.

Я положил его на кучу пыльной ветоши. Он уцелевшей рукой вцепился в ремень висящего у меня на груди автомата, потянул его к себе. Я присел перед Димкой, пытаясь разобрать, что он говорит.

— Жжет… Жжет…

Димка корчился от боли.

— Потерпи. Выберемся, промоем раны, заштопаем.

Оля уже заматывала Димкину руку своей футболкой. Таня осматривала глубокие царапины на бедре.

— Мне кранты, — Димка крепко схватил меня за грудки. — Ты был прав. Надо было сидеть в глуши.

— Помолчи.

Я разжал его пальцы, но он опять вцепился в меня.

— Бери её себе… Ты же этого хотел?.. Забирай, она твоя…

Я подумал, что он начал бредить. Потом понял — Димка говорит про Олю. И Оля, кажется, это тоже поняла. Она встала, отошла. Я слышал, как в брошенном портфеле пищат котята.

— Уходите… — Голос Димки делался всё слабей, но держал он меня по-прежнему крепко. — Дверь, помнишь?.. Там… Уходите через нее… А я этих гадов задержу… Баллоны откройте… Ну чего ты пялишься, Брюс?! Баллоны с газом у стены. Открой ты их. И беги…

Димка выпустил меня и обессиленный упал на ветошь.

В запертую дверь заколотили зомби. Таня вскочила, Оля подобрала пищащий портфель, выставила перед собой ружье.

— Давай! — почти беззвучно приказал мне Димка и приподнял здоровую руку, показывая мне зажигалку — одну из тех, что мы взяли на заправке.

Где-то со звоном разбилось стекло…

Я понимал, что в гараже нам не продержаться. Пока что подтягивающиеся по нашим следам обращенные не сообразили, что в здание можно проникнуть через окна — серые, густо покрытые пылью и грязью стекла мало чем отличались от стен. Но через пять минут или, может, через десять, какой-нибудь особенно смышленый дедайт шагнет в раму, осыпая стекло, и окажется перед нами…

Я бросился к служебной двери, про которую говорил Димка.

Это был выход на улицу, в город — на ту сторону бетонного забора. Чтоб оценить обстановку, я стволом автомата выбил стекло в одном из задних окон. Зомби были и здесь — но