котором, насколько я помнил, было около четырёх сотен бойцов, с частью из которых я тренировался, но это совершенно не значило, что основная часть штурмовиков только сюда плетётся. Скоро пустыня остынет. Из-за исчезновения колебаний воздуха смогу видеть дальше и чётче.

— К тебе можно? — из люка высунулась зеленоватая полупрозрачная голова.

— А, Элли? — вяло отреагировал я: — Присоединяйся. Ты как? В порядке?

— Да, — закивала девочка: — Тут много магии. Не нужно… заниматься собой. Кстати, я не одна.

— Волди? — увидел я высунувшуюся морду кота. Тот, облокотившись лапой на косяк, махнул мне второй, а затем прыжком очутился возле стула, где и сел, всматриваясь вдаль.

— Он теперь свободный или всё-таки под арестом? — со смешком спросила девочка призрак, подлетая ко мне. Кот насторожил ухо.

— Теперь свободен, — пожал я плечами. — Нет же другой дуры, что отдаст самоубийственный приказ?

Кот подавился, а потом уставился на меня широко раскрытыми глазами, вздыбив шерсть.

— Думаешь, выжил бы тогда, будь человеком? — ласково улыбнулся я ему под хихиканье Эллы.

Жаль, что теперь никаких шансов узнать, откуда взялся этот Волди и почему он настолько разумен. В своё время, заинтересовавшись этим вопросом, я спрашивал о коте Ахиола, потому как настолько умное животное, обладающее, к тому же, развитым пониманием мимики и жестикуляции, даже для Хайкорта — нонсенс. Но… мэр тогда ничего не сказал. А сам Волди делал вид, что не понимает, что от него хотят, когда девчонки совали ему карандаш и бумагу. То, что это существо котом было куда меньше чем Карус, я был уверен — нет у кошачьих тех групп мышц, которые бело-рыжий раб Злюки задействовал при выполнении достаточно сложных операций с домашней утварью.

— Он может остаться с нами?

— А хочет? — полюбопытствовал я, прикуривая.

— Да.

— Тогда почему бы и нет?

Кот заурчал.

— А Нимея? — чуть более прохладным тоном спросила Элли.

— Что она сейчас делает?

— Дуется на Эльму. Нашла себе какой-то закуток, там и сидит.

— Ну и зачем нам такое?

— Какое?

— Она обуза, — без всякой жалости проговорил я. — Обуза, не желающая принимать новую реальность. Не умеющая этого делать. Поэтому, если встанет вопрос нашего выживания… да, Волди, я имею в виду и тебя, то Нимею Хиггс я проигнорирую.

Девочка молчала долго, просто повиснув около меня в воздухе. А потом сказала:

— Я не верю, что ты жестокий.

— А я и не жестокий. Просто слабый. Слабый и беспомощный настолько, что делаю строго то, что в данный момент могу себе позволить. Цена ошибки слишком велика, Элли Криггс, её цена может быть равна вашему с Эльмой благополучию.

Девочка помолчала. Её силуэт, едва заметно покачивающийся над поверхностью крыши, практически светился в ночной темноте. Я ожидал, что она продолжит разговор. Спросит, как именно я делаю выбор, ведь она сама, можно сказать, подобрана с улицы, а Нимея, кроме того, что я с ней сплю, живая и наивная, но Элли оказалась умнее.

— Ты просто считаешь её обузой.

В этой реплике не было ни вопроса, ни просьбы, ни осуждения. Сухая и понимающая констатация факта. Но мы были не в том положении, чтобы ограничиваться полумерами.

— Нет, Элли. Я считаю, что она уже мертва.

Девушка ушла, не прощаясь, а кот остался. С ним вместе мы и продолжили дозор.

Живые Незервилля за редким исключением что-то… вроде домашних животных. Не таких, как кошка или собака, а, скорее вроде любимого хомячка почившей тетушки, или совы, что свила себе гнездо у тебя в амбаре. Эти совы и хомячки живут своей жизнью, ты подсыпаешь им корм, а иногда они даже полезны. Чуть-чуть. Но если вдруг замышляется серьёзное — развод, переезд, если в доме случился пожар, то ты о них думаешь в последнюю очередь. Даже более того, если они неожиданно кинутся тебе лицо, стараясь найти защиту от подступающего со всех сторон огня, то ты просто свернёшь им шею. Раздражённо, безжалостно, торопливо.

У меня здесь более трёх тысяч неживых автоматчиков, ждущих своего часа под песками. Ловчие и хищные формы ихорников, напоминающих гибрид гигантского геккона и многоножки. Заложенные заряды взрывчатки, превращающие «входной» зал-бар в неприступный завал. Снова ихорники, крупные, размером с быка, ждущие своего часа прямо возле границы с туманной преградой. Кое-какая артиллерия, кое-какие снайперы. Поле, высасывающее магию и ману. Шансы, что клан Карз ляжет здесь всем составом — очень велики, вне зависимости от того, что будут делать запертые в крепости три десятка живых.

Потому что всё рассчитано так, чтобы от этих живых вновь ничего не зависело.

Совершенно неожиданно для себя, я возненавидел Хайкорт. Пусть даже и за его честность. Организаторы и пастыри стад человеческих лгут, обещают, лицемерят и изворачиваются, но в моем мире они крайне далеки от того, чтобы просто запирать людей в огромные клетки, относясь к ним как к ненужным животным. Эти Основатели, убегая от тех, кто угрожал их свободе и независимости, поступили со своими потомками куда хуже, чем поступили бы с ними. Унизили само понятие «человека». А теперь я, ради интересов этой жалкой горстки почти отринувших цивилизацию и человечность типов, отдам нежити приказ стрелять в клан эльфов, которым некуда деваться.

И я отдам этот приказ. Карз мог спокойно уйти. На север, в дебри, где не селились даже эти аборигены эльфы. На севере Эласты полно лесов, к которым колонисты выйдут ой как не скоро. Только вот их проклятый менталитет мешает. Под протекторатом Незервилля они могут быть хоть кем-нибудь, а там, на севере, будут лишь группкой дикарей. Они поставили всё на зеро.

Попытавшись меня обмануть.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

— Триада Воина получает 1 уровень. Текущий уровень — 18

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Разведчики начали подползать ближе к четырём часам утра. Торопливо и уверенно, по уже оставленным им следам. Я не поднимал тревогу, спокойно выжидая. Свет в крепости горел, и горел равномерно, но если проснувшиеся забегают туда-сюда, то это могло спугнуть разведчиков. Те, тем временем, вовсю шевелились, я не мог поручиться на таком расстоянии, но, кажется, они копали.

Посматривая на еле-еле светящихся страхом врагов, я аккуратно забегал по крепости, поднимая первыми наиболее боеспособных и выдержанных товарищей. Сунулся было к желтоглазым «старожилам», но те уже воспользовались выданными мной «пулями восстания», от чего в крепости из разумных мертвецов остался лишь старик Рейхгарден. К нему я тоже вломился, был кратко облаян, но на стену бывший гном полез, взяв с собой здоровенное ружье с огромным, но неказистыми прицелом. Второе такое же он всучил мне, а я в свою очередь, отдал его Эльме, которой было поручено