узурпаторов, то будут отменены не только чудеса, которые так дороги герцогу Гоэллону, но и проклятье. Все, что я узнал - я узнал от него. Он существо совсем иное, он не одержим желанием опекать, сдерживать, отучая думать и принимать решения...

- Хорошо, закончим с богами, - решительно оборвала Скоринга хозяйка, поняв, с чьего голоса поет бывший регент. Откровения высших сил порой очень трудно понять и уложить у себя в голове, но с тем, что проклятье существует и действует, спорить бессмысленно. - Зачем же вам понадобились два государственных переворота?

- Первый - потому, что я решил затеять более крупную игру. Еще до моего рассказа отец хотел свергнуть Золотую династию - представьте себе, чем бы это обернулось? До того он всего лишь хотел разделить страну на несколько частей и стать королем западных земель. - Потомок жадного казначея брезгливо поморщился. - Притязания моего отца сразу показались мне слишком мелкими. Зачем брать лишь часть, когда можно взять все? Потом "заветники" поведали ему, что открывший путь Противостоящему получит власть над всем нашим миром. Я знал, что это обещание лживо, а мир будет разрушен, однако ж, угадайте, какова была цена моих разъяснений по сравнению с подобными перспективами? С еретиками отец связался по моей подсказке - одна из моих ключевых ошибок. Когда отец выслушал обещания "заветников", ему понадобилось сделать так, чтобы они могли свободно проводить обряды, питающие Противостоящего. Одновременно с тем он пытался добраться до кого-то из Золотой династии, отдать его для жертвы. Меня не устраивал план, по которому я должен был править небытием во славу рода Скорингов. Я хочу видеть Собрану существующей, единой и сильной.

- Вы не могли просто остановить отца намного раньше? Вы ведь в конце концов сделали это.

- После смены богов неизбежно воцарился бы хаос, который мог бы уничтожить державу и без высших сил. Мне нужна была возможность провести реформы, и я ее добился. Добился, опираясь на те силы, что у меня были.

- Для чего же вы отдали власть противникам?

- Разве это власть? - усмехнулся Скоринг. - Это уже, госпожа моя, то дело, с которым отменно справится нынешний казначей и прочие господа из королевского совета. Все, что мне было нужно, я сделал.

- И кем же вы желаете быть отныне? Верховным жрецом нового бога?

- Помилуйте, какая чушь! - отмахнулся гость, но губы дрогнули.

- Так чем же вы теперь желаете заняться? Какое дело вам нынче кажется достойным?

- Раньше я хотел быть посредником между нашим миром и соседним...

- Что же изменилось? - Кларисса спрыгнула с подоконника, подошла к креслу, в котором сидел гость и присела на край стола, вплотную к герцогу Скорингу, заглянула в глаза.

То, что пряталось за золотыми искорками в темном янтаре не понравилось ей до крайности.

- Слишком многое пошло не так, как я ожидал.

- Что же именно?

- Это сложно объяснить... - Кларисса поняла, что продолжать нельзя: у нее было слишком много других вопросов, а на слове "будущее" у Скоринга, кажется, была натерта здоровенная мозоль.

Не видел он для себя никакого будущего - и видеть не хотел; но почему же? При этих огромных, едва постижимых уму планах?..

- Хорошо, не объясняйте. Что из случившегося вы устроили самолично? - хотелось понять, сколько же он натворил, следуя колеей своего отца, сколько - пытаясь выбраться из колеи...

- Все.

- Да неужели? - фыркнула Кларисса. Ну не спятил ли бывший регент?! - Разве взрыв дворца и последующая резня - не ваших рук дело?

- Разумеется, моих. Мне нужно было остановить и короля, и отца, и тех его тайных соратников, имена которых мне не удалось узнать.

- А хлебный бунт? А Брулен? Кто же лишил жизни баронессу Брулен и пытался похитить принца? - Кларисса подняла кофейник, желая налить герцогу Скорингу еще кофе.

- Все, что сделал мой отец, он сделал с моей подачи и с моей помощью.

- Да неужели? Фиору вы говорили другое!

- Вы же просили, чтобы я говорил пра... Оу! - правдолюбец, получивший по лбу пустым кофейником - так, что на серебряном сосуде осталась вмятина, - изумленно схватился за голову. - За что, госпожа моя?!

- За то, что ваша ложь куда больше похожа на правду, чем ваша правда!

- Но помилуйте, я же действительно рассказываю, как все было! - Скоринг потер ссадину. - Поставьте сие орудие на стол, на голове я защитных предметов не ношу...

- Простите, господин герцог, - вздохнула Кларисса. - Попробуйте рассказать еще раз. Только не заставляйте меня вспоминать уложение короля Лаэрта.

- О чем вы?

- Если подозреваемый заставляет следователя думать, что он предается самооговору, он должен быть обследован тремя служителями Церкви и двумя медиками, дабы они подтвердили, что подозреваемый находится в здравом уме. Ну где ж я вам ночью консилиум сыщу?! - Человек, который всеми силами пытался остановить понесшую лошадь, но говорит так, словно с удовольствием ехал на ней, направляя по своей воле туда и сюда - либо безумец, либо попросту издевается над хозяйкой.

И если бы он пытался вот так вот, оговаривая себя, перевалить всю вину на отца. Но он же говорит ровно то и так, как думает!

- Кларисса, душа моя, я рассказываю лишь о том, что делал сам и вполне в здравом уме! - возопил скориец. - Я подвигнул отца к устройству заговора. Я навел его на мысль связаться с "заветниками". Я принимал участие в подготовке хлебного бунта, я позволил случиться казням и войне на севере. Отец ухитрился даже организовать покушение на герцога Гоэллона, к счастью, оно не удалось - но вовсе не моими трудами. Ничего не случилось бы, распорядись я полученным знанием разумно. Я не помешал происходящему... - О, да, и собор, где проводилась коронация, он самолично развалил, не иначе...

Госпоже Эйма очень, очень хотелось спросить, на что был бы похож хлебный бунт, если бы гость не принимал в нем участия. Осталось бы от столицы что-то, кроме руин и выгоревшей плеши?

- Вы не дали заговорщикам оружие из того мира, вы так старательно арестовывали эллонских и алларских владетелей, что в Шеннору не