пришли они в сознание из далекой старины, вместе с традициями и суевериями. Пришли в сознание, или ум верующего, как часто неполно, неточно с английского переводят на русский язык словом «ум» понятие вечного сознания.

Получается, что слепо копировать на Западе всё то, что повседневно делают обычные, рядовые верующие на Востоке, поистине мартышкин труд. Совершенно бесполезное занятие, как и модное увлечение современной богемы хороводами с венками на головах в славянских сарафанах или друидских балахонах вокруг огнищ, священных деревьев и камней. Время, бессмысленно потраченное на создание и поддержание в западном человеке иллюзии развития. На деле не развиваются, не трудятся, не учатся, а лишь тешатся самовнушением возвращения к чистоте предков. После игрищ и забав в отпуске на природе возвращаются в свои квартиры, изготовленные из вредных стройматериалов и в погубленную экологию перенаселённых городов. Вновь встаёт насущный вопрос — у кого тогда учиться? И как он сегодня решается?

Западная философия сегодня иссякла. Сейчас ей нечем гордиться, она создала якобы всесильную Техноцивилизацию, завела её в ресурсный и экологический тупики, и в лице американского философа Фукуямы сенсационно объявила о глобальном наступлении конца истории. Хотя это очередная чепуха, конечно. Просто пришло время насыщающих технологий на смену отработавшим традиционным укладам прошлых технологических революций: промышленной, химической, постиндустриальной, информационной. Френсис Фукуяма благодаря этому философскому скандалу сразу прославился, и у него объявилось много последователей, нескончаемых любителей повопить хором. Это произошло, как у фанатов-параноиков, раз за разом ожидавших конца света и готовых немедля порвать всех, кто в него не верит. Но уже вскоре любители-неофиты повели себя, опять-таки, далеко не последовательно. Тем более, что заявленный американским философом конец истории не наступил, равно как и ранее ожидавшиеся концы света, и среди сторонников-легковеров начался массовый отлив, подтвердивший прогнозы людей разумных, не поверивших и похоронщику истории Фукуяме. Заодно эти более трезвые, ему не поверившие, правильно заметили, что окончилось время лишь историзма, то есть стремления оценивать всё сложное в мире упрощённее, с точки зрения лишь истории. Здесь нужны иные критерии, только и всего. И их, разумеется, найдут.

Однако прорывные мнения современных авторитетных европейских ученых, особенно русских, не поднаторевших в пустой риторике философов и не гуманитариев-говорунов, а представителей точных технических, физических, математических, широких инженерных направлений в массы не доходят, им воздвигаются множества административных, полицейских, экономических, культурологических и конфессиональных препятствий. Исключения редки. У нас, у русских, замечу, это прорастание новых представлений и возможностей началось много раньше! Лет на сто, сто двадцать, а то и на сто пятьдесят. Но чего только не наплели, к примеру, о фантастических, для того времени, цветомузыкальных творениях нашего выдающегося русского композитора Александра Николаевича Скрябина! Послушать мракобесов, так он не гений, опередивший время, не предтеча близкого будущего и не вестник из него, а не кто иной, как посланец ада! И плести подобную чепуху продолжают, боятся исполнять произведения Скрябина, опасаясь неодобрения властей и иерархов, а те, как всегда, глубокомысленно хмурят брови друг перед другом, в существе дела не разбираясь, хотя в наше с вами время видение цветов ауры людьми не только способными, но и просто подготовленными, уже норма. Да сейчас это умение в приличном обществе, как правила хорошего тона, как обновлённый джентльменский набор — хочешь или не хочешь — владеть обязан. И всё больше таких, кто видит в разных цветах звуки, и не только музыкальные. Ретрограды не вечны. Будущее за нами.

— Спасибо вам, Андрей, — Акико примиряюще улыбнулась, хотя заговорила, как всегда, негромко, и уже этим показывала, что в её планы определённо не входит развязать или поддержать спор не в своём, тем более, а в гобийском казённом доме, где она лишь временная постоялица, как, впрочем, и в своих собственных, и в Токио, и на Хоккайдо:

— Лучше называйте меня мисс Челия. В отношении ваших русских деятелей вам, разумеется, виднее. Я в текущей обыденности несколько наивно предполагала о себе, что, как рядовая, средняя, заурядная, самая что ни на есть стандартная японка, в наибольшей степени являюсь стихийной, необразованной шинтоисткой. Вы вполне убедили меня, что я ещё и плохая буддистка, и надо срочно исправляться. Неплохо бы мне исправиться, вы это имели в виду, ведь так, верно? Да и всему человечеству тоже. Хотя, в принципе, в отношении односторонности западной системы образования я с вами согласна.

Мир от одичания может спасти только широкое образование, согласна и с этим. И вопрос вы ставите совершенно правильно — давать какое новое образование? Но мы ли должны ставить такой вопрос? Обществом нам с вами предписывается только работать на исполнительском, скромном, сугубо практическом уровне. Общество именно за это нас кормит, а не за что-либо другое. Мыслить дозволяется другим, обученным, идеально к этому способным. Что дозволено Юпитеру, не позволено быку, верно? Само общество сковывает наши полезные обществу действия, казалось бы, так. Однако же, гляньте внутри себя, мы ведь с вами пребывать в вечных прислужниках абстрактному кому-то вряд ли согласны. Мы тоже хотим полноценно жить. Если угодно, приведу историческую аналогию — похоже, это нам с вами, чтобы реально действовать в соответствии с ожидаемым предназначением, необходимо стать монахами-воинами, как в древней Японии, и биться, постоянно сражаться, а главная цель пусть остаётся в голове, с ней периодически будем сверяться. Поэтому меня сразу, уже сегодня, в наибольшей степени интересуют практические применения исповедуемых вами религиозных и философских положений. Не ударяясь в болтовню и схоластику, но применительно к пользе так нуждающегося в выходе из кризиса рядового человека. Мне, например, очень пò сердцу слова, сказанные одной современной нам умной женщиной в Израиле, её зовут Рина Левинзон:

«Нет ни одного человека на свете, который был бы важнее другого человека».

Тогда скажите, ответьте, Андрей, для какой цели на развитии духовности во всех сферах жизни вы лично настаиваете? Дать новейшие средства войны одним в ущерб другим? Чтобы первые легче выигрывали у других? Чтобы смогли подтвердить, что они стали важнее? И получили обновлённое, модернизированное право поработить других? Право на то владение и применение во всём мире, чем сменился неоколониализм? На новейшую форму рабства?

— Э-э-э, не-ет, — протянул русский военный врач, с мимолётной улыбкой переглянувшись с женой, когда Акико привела понравившийся ей афоризм. И стал аргументировано возражать, противодействуя попытке японской гостьи замять тему или хотя бы снизить накал обсуждения:

— Так не пойдёт, мисс Челия. При чём здесь война? Нам с вами, госпожа Акико, мисс Челия, нельзя отворачиваться от проблемы. Не будем растекаться мысью по древу — мысь это в «Слове о полку