В отношении слов Кокорина о физике-лауреате я не понял, зачем ему понадобилась прилюдная эскапада с саморазоблачением? Пиарился? Чествовали-то его как выдающегося учёного. Но слушал я Андрея всего-навсего вполуха, усевшись, как мне хотелось, максимально удобно, и наблюдал, как теперь уже Акико реагирует на всё, что тот рассказывает. Поощряя русского взглядами и покачиваниями головы в знак того, что следит за его мыслью, она привычно сложила руки на коленях и молчала. Неяркие оранжевые и зеленоватые лепестки её эмоциональных излучений свидетельствовали лишь о её полном внимании, несмотря на некоторую расслабленность позы за столом. Аура Кокорина ярко светилась преобладающим красным цветом, подтверждая, что человек он волевой, упорный и жестковатый. Всплескам острых его мыслей соответствовали вспыхивающие язычки фиолетового первозданного космического пламени. Одновременно в речи Андрея ощущался эмоциональный нажим. Когда я прикрывал глаза и позволял мысленному взору проследить взлёты вытягивающихся кокоринских пламенных фиолетовых язычков, мой взор воспарял выше кровли нашего убогого домика и в темноте ночи обнаруживал вечное коловращение звёзд в небесной бездне над великой пустыней. Огненные стрелы разума стремились ввысь, казалось, к самым звёздам.

— Мы признаем существование Христа, — продолжал Кокорин, — как и миллиарды людей до нас и при нас, хотя много невыясненного в Его земной биографии. Только-только историческая наука стала интересоваться, так ли всё было на самом деле, как описано. Верно ли, что Его земной путь завершился в возрасте тридцати трёх лет на кресте, на Голгофе в Иерусалиме, а не в Индии несколько десятков лет спустя? Там, говорят, в каком-то городе европейцами обнаружен, наконец, храм-мавзолей. Местные индийцы, естественно, знали о нём всегда, но кого из европейцев интересовало мнение туземцев, которых незваные пришельцы из Европы посчитали полудикими? Надгробная надпись гласит о погребённом в этом мавзолее глубоко состарившемся назарянине, на руках и ногах которого были зажившие раны от гвоздей, вбитых сквозь тело в деревянный крест при распятии. Некоторые верующие, особенно турки, считают, что земное тело Христово покоится близ Стамбула, но на азиатском берегу Босфора, на горе Бейкоз, где неподалёку, на соседних холмах, высятся остатки крепостных стен и башен древнего Иороса-Иоросалима, предшествовавшего Константинополю. Почитают гигантскую могилу, как захоронение одного из величайших пророков, признанного и исламом. Внутри могильной ограды на камне с расселиной сбереглось бывшее место установки креста распятия.

Мы, правда, в Турции пока не были, изучали лишь фото там побывавших и спутниковые снимки в компьютерных программах. Но разве западная наука считается со сторонними мнениями? И что правда о Христе, а что мифы? Кому верить: индусам, туркам, кому-либо ещё? Надеюсь, вы не обвиняете нас в неверии? Такое обычно люди невежественные, не бывавшие дальше околицы своей деревни, считают ересью и боятся даже слушать. Вероятно, слишком сказывается в наших с Зофи взаимоотношениях с жизнью то, что в прошлых рождениях мы неоднократно пребывали на Тибете. А Зофи, впрочем, рождалась и в Индии, и к индуизму по-прежнему тяготеет. Вы понимаете, что я говорю не только о душе, но и об индивидуальном сознании, которое сегодня пребывает в Зофи, до неё развитом на азиатском Юге и Востоке.

Акико утвердительно наклонила голову. Да, она прекрасно понимает, о чём с ней ведут речь Андрей и София-Шарлотта.

— Развитие наших индивидуальных сознаний привело к тому, что сейчас мы с вами диагносты, потом целители, — продолжал Андрей Кокорин, вдохновлённый неослабевающим вниманием госпожи Одо, труды которой считал для себя настольными. — В этом наше отличие, наша специфика, мы не просто люди с медицинскими дипломами, образованные, подготовленные специалисты степени, или, как иногда говорят в других странах, уровня доктора. Я назвал бы основную задачу целителя холистической за неимением более удачного термина. Но в это специальное понятие вкладываю моё собственное его истолкование. В какой-то степени считаю целительство задачей просветительской, в какой-то — восстанавливающей, выправляющей, налаживающей, гармонизирующей. Потому что главным делом целителя является помощь пациенту, сознательно избегаю употребления слова «больной», в создании здоровья, причем, во всех областях его жизни. Целитель способствует очищению организма и балансированию внутренних энергий во всём комплексе тел пациента, помогает ему соединиться с глубинным ядром его бытия, с его же собственной творческой, созидательной силой, его глубинным сознанием. Часто целители действуют интуитивно и не в состоянии объяснить, почему поступают так, а не иначе. Понадобились бы годы для подробного растолкования, что сделал целитель, что при этом произошло с духом и телом пациента. Ведь если бы пациент знал всё это, он справился бы со своим недомоганием или заболеванием самостоятельно, без посторонней помощи, используя свои намерения и собственную созидательную силу. Он сам использовал бы поле универсального здоровья, в нашей Вселенной есть и такое.

Целитель одновременно излечивает физическое тело и исцеляет эмоциональный, ментальный и другие духовные аспекты пациента. Главное средство целителя не таблетки и не набор медицинских инструментов, а любовь. Часто необходимо научить пациента любить самого себя. Вы видите, насколько действия истинного целителя отличаются от принятой медицинской практики. Наш с вами невольный и почётный удел — ещё и просветительство. Поэтому мы заинтересованы в улучшении, очищении всей обстановки, повседневно окружающей пациента, избавлении его сознания от того порабощающего духовного мусора, который в изобилии плодит в себе и наваливает вокруг себя современный социум. Мы до назначения правильного лечения должны определить, что именно провоцирует ухудшение состояния пациента. Значит, нет таких вопросов, которые мы вправе не знать, потому что любой из них и мог спровоцировать ту или иную болезнь. Мы должны быть широко образованными. Опираться и на философию. И не только на неё. И так называемое классическое образование нас уже не устраивает. Почему?

«Ну, с ним, вроде бы, не поспоришь, — успел подумать я. — Даже и мне дали довольно объёмистое образование, хотя никто не собирался сделать из меня целителя».

— Думаю, вы согласитесь, мисс Челия, — убеждённо продолжал Кокорин, — что западное классическое образование не признает насущной необходимости практического взаимодействия специалиста, даже не технаря-инженера, а «чистого» гуманитария, такого, как мы с вами, с миром высшим, духовным. Западное материалистически одностороннее образование не имеет и не даёт способов практической работы с духовным миром, потому что на деле привычно оставляет духовное религиям. Для западного человека духовность не существует без религии, вне религии и почти всегда относится к уделу только религии. Духовность, таким образом, остается вне всеобъемлющего охвата и пронизания ею всех сторон жизни западного человека, кроме «общепринятых» посещений им воскресных проповедей и светского участия в ритуалах по случаям рождения, смерти и вступления в брак. Получается что-то такое, как если бы специализированная духовная служба оказывала западному человеку комфортную ему духовную услугу в