– Я должна выйти, – объявила Лаура странным голосом, ровным и монотонным.

Не дожидаясь ответа, она встала из-за стола и удалилась под изумленным взглядом Соланж.

* * *

Меццанотте развернул листок бумаги. Там было написано: «В туалете. Сейчас». И больше ничего.

Общественные туалеты располагались чуть дальше по краю перрона. Рикардо направился туда с плохим предчувствием. Он сунул в щель один евро и миновал турникет. Как только оказался внутри, его окутал резкий запах хлорки. Опустившись на стул, Рикардо увидел женщину в фартуке того же белесого цвета, что и плитка на стенах. Он спросил ее, есть ли кто-нибудь в мужском туалете.

– Только старый бродяга, – покорно ответила служащая.

Меццанотте протянул ей купюру в десять евро и сказал, чтобы она повесила на входе табличку «Идет уборка» и некоторое время никого не впускала.

Как и предполагал инспектор, войдя, он обнаружил, что его ждет Генерал.

– Что-то случилось? Надеюсь, это важно; просто сегодня не тот день…

Старик переминался с ноги на ногу и не знал, куда девать свои руки. Меццанотте не мог припомнить, чтобы когда-либо видел его таким нервным и неуверенным. Казалось, от властности, которая характеризовала его как военного лидера Сынов Тени, не осталось и следа.

– Это так, – сказал он мрачным тоном, который не сулил ничего хорошего. – Речь о той девушке, Лауре. Видишь ли, есть еще кое-что, о чем я тебе не говорил…

* * *

Лаура поднялась наверх, не останавливаясь прошла мимо двери в свою комнату и вошла в комнату родителей. В большой гардеробной Соланж она перебрала длинные ряды одежды, висевшей на вешалках. Ее выбор пал на сапфирово-синее вечернее платье без бретелек с низким вырезом и вышитым лифом. Лаура переоделась в него, затем накрасилась и поправила волосы у туалетного столика матери. Наряд был дополнен ее собственными жемчужными серьгами, туфлями на каблуках и шелковой шалью. Любой, кто увидел бы Лауру спускающейся по лестнице несколькими минутами позже, вряд ли узнал бы ее: волосы собраны в пучок, губы огненно-красные, плечи обнажены, лиф приподнимает грудь так, что та почти вся видна, а разрез юбки при каждом шаге обнажает ногу до самой промежности.

Лаура прошла на кухню, где взяла острый нож для стейков, бросила его в сумочку и без лишних слов вышла из квартиры, прихватив с собой из шкафа в прихожей ключ от «Смарта».

* * *

– Что?! И ты помог ей в этом безумии?

– Да, хотя я не одобрял этого, – ответил старик, глубоко огорченный. – До сегодняшнего дня я никогда не возражал против этого. Ее ненависть, ее обида… в глубине души я мог их понять. И надеялся, что со временем это пройдет. Но этого не произошло. В действительности все становилось только хуже…

Откровения Генерала ошеломили Рикардо. Но при ближайшем рассмотрении они полностью соответствовали тому впечатлению, которое с самого начала произвела на него Маман. Теперь многое объяснилось; и зловещее предупреждение, произнесенное жрицей во время ее горячей речи, обрело полный смысл. «Те, кто лишил нас солнца, не избежат наказания. К вам приближается тьма, повелители света, а тьма непростительна…» Вот что имел в виду Генерал: это была угроза, которую нужно воспринимать буквально.

…Через некоторое время после того, как Сыны Тени перебрались в пещеру, которую им открыл Адам, когда строительство поселка шло полным ходом, жрица обратилась к Генералу с просьбой. Она хотела, чтобы он привел к ней трех ее соотечественников, жестоко изуродовавших ее. Это было нелегко, но в конце концов ему и его людям удалось выследить их и заманить на вокзал, где сутенеров схватили, а затем притащили в цепях к жрице. Та несколько дней подвергала их жутким пыткам, убив только после того, как они сами стали умолять ее об этом. Однако это не погасило жажду мести Маман; напротив, казалось, она только усилилась. Одного за другим жрица начала собирать жителей поселка, заставляя их рассказывать о том, как они оказались в «Отеле Инферно». Когда удавалось определить человека, ответственного за несчастья этих отверженных, – а так было почти всегда, – она отправляла Генерала на его поиски. Когда он и его люди находили его, то, если это было не слишком сложно, притаскивали его в подземелье, в противном же случае убивали на месте. Жертв этих карательных экспедиций теперь насчитывалось около пятнадцати.

Генерал не был согласен со всем этим – настолько, что когда жрица приказала ему казнить человека, который пьяный за рулем стал причиной аварии, в которой погибли жена и дочь самого Генерала, он отказался. Для него насилие было оправдано лишь при защите общины и только при отсутствии альтернатив. Но привязанность, преданность и бесконечная благодарность к Маман, которой он был обязан всем, не позволяли ему отказать ей в чем-либо. Кроме того, говорил он себе, в конце концов они были презренными людьми, смерть которых сделает мир лучше. Он верил, что злоба и инстинкты мести, таящиеся в жрице, со временем рассеются. Но вместо этого они лишь усилились, распространившись на всех, кто жил над землей.

Генерал был не единственным, кто считал, что жажда мести взяла над ней верх, заставив потерять из виду первоначальную цель, ради которой была создана их община. Другие первые последователи Маман также разделяли это мнение. Некоторые из них считали, что серьезная угроза, нависшая над поселком, обусловлена тем, что такой образ действий противен Мами Вата.

Если у Меццанотте и были какие-то сомнения в целесообразности молчания о том, что таится в подземельях, то теперь они прошли. Жрица опасна, и ее нужно остановить как можно скорее.

– Это необходимо прекратить. После того, что ты мне рассказал, я не могу больше выполнять обещание, данное тебе; ты ведь понимаешь это, не так ли?

Генерал лишь кивнул, опустив взгляд.

– Мы поговорим об этом позже, – подытожил Рикардо. – Сейчас самое срочное дело – позаботиться о людях в черном, пока они не нашли дорогу в поселок, иначе эта сумасшедшая женщина все взорвет. Но есть одна вещь, которая мне пока что неясна: ты сказал, что должен рассказать мне о Лауре. Какое отношение она имеет к этой истории?

* * *

Цель Лауры находилась в конце улицы Виа Торино. Туда можно было попасть из торгового пассажа, в котором также располагался кинотеатр, спустившись по узкой грязной лестнице к двери, обитой темной кожей, прошитой латунными шипами.

Когда она появилась в большом подвальном помещении, где царил полумрак, окутанный ореолами