Нээн улыбнулась, поправила выбившуюся прядь и отпила немного травяного чая. Делала она это настолько женственно, как может лишь девушка, которая уверена в своей красоте, желанности и в то же время — скромности.

Хаджар вздрогнул и отвернулся.

Он всегда полагал свои вкусы весьма специфичными и нереалистичными. Ему нравился особый тип девушек. Сильные и свободные и в то же время — женственные. Обычно эти три качества не сочетались в практикующих женского пола. И тем более в простых смертных.

Видимо, островитянка стала вторым после Стефы исключением. Во всяком случае — из тех, что ему встречались.

— Я тебя ничем не травила, генерал, — спокойно ответила ведьма.

Хаджар сдержал свой порыв обнажить клинок. Для начала — у него все еще не хватало на это сил. Если бы Нээн призвала своих шерстяных собратьев, они бы от него и костей не отставили. Сожрали бы подчистую.

— Ты сама сказала, что отравила.

— Я соврала, — пожала плечами Нээн. — Не смотри так на меня, генерал.

— И как же я смотрю?

— Осуждающе. Не вижу ни единого повода, по которому ты бы имел право меня осуждать.

Хаджар мог и был готов с этим поспорить.

— Ты только что распоряжалась моей жизнью по своему усмотрению!

— А ты таким же образом распоряжаешься жизнями нескольких миллионов.

— Они идут за мной добровольно, — парировал Хаджар. — И не уводи разговор в сторону. Как. Ты. Смогла. Это. Сделать.

Нээн смотрела на своего собеседника. Вглядывалась в глубину его синих глаз. Она прекрасно понимала, в каком состоянии находился человек после путешествия души. И уж тем более еще ни один из тех, для кого она служила проводником, не мог всего спустя пять минут сидеть и разговаривать. Особенно — требовать чего-либо.

Обычно люди, вне зависимости от силы своего тела и развития, от дня до трех валялись в беспамятстве. Их душа не то чтобы искала обратный путь в тело, а заново к нему привыкала. Обживалась, так сказать.

Генерал же, в чем Нээн не сомневалась, был на грани того, чтобы попытаться обнажить клинок. Тогда ей придется позвать волков и отважный воин станет вкусным ужином для ее собратьев.

Отважный, сильный и безрассудный. Как разожженный небесной молнией огонь, или как дракон, в которого вселился демон ярости.

Давно она не встречала таких мужчин.

— Мне нужно было твое доверие, воин, — произнесла ведьма и отодвинула чашку в сторону. — Ни одно из заклинаний и зелий не сможет дать такого доверия. Они могли бы обмануть твой разум, заставить тебя служить мне вернее, чем пес. Но не доверять душой и сердцем.

— Тогда ты…

— Я обманула тебя, — кивнула Нээн. — Вернее — твою глупую веру в то, что я как-то тебе наврежу. Ты доверял своей настороженности. И в тот краткий миг, когда я сказала, что отравила тебя, ты поверил в это. Пусть на мгновение, но ты всем своим “я” поверил в то, что я тебя отравила. Я использовала эту веру и отправила твою душу в путешествие.

Хаджар помолчал, а потом, не стесняясь присутствия леди, грязно выругался. Очень грязно. Настолько, что услышь такое в детстве няня, она бы порола его месяцами.

Нээн же улыбнулась и вновь взялась за чашку.

Хаджар никогда не любил игры разума. Да, возможно, он умел в них сносно играть, но не так хорошо, как с клинком. Честный бой, по его мнению, был лучше, нежели интриги и хитрые уловки.

Кто-то скажет, что это глупо, по-мужлански и в корне неверно, но… Когда ты настолько силен и искусен, что твой меч способен пронзить небо, какие из уловок и интриг смогут тебя задеть?

Это не означало, что не требовалось использовать интеллект. Нет-нет. Разум для воина был даже важнее, чем мышцы. Вот только то, как его некоторые использовали, Хаджару не сильно импонировало.

— И часто ты отправляешь чужие души в… путешествие?

Последнее слово он произнес настолько саркастично, насколько только мог. Но и это не смогло задеть Нээн и сбросить ее маску ледяного спокойствия. Пусть даже и во льду чувствовался домашний уют, какой может принести с собой лишь настоящая женщина.

— Не очень, — уклончиво ответила Нээн. — Не всегда они заканчиваются хорошо.

— В каком смысле?

Она еще раз взглянула в глаза генерала и поняла, что скрывать не имеет смысла.

Чтобы пережить эту зиму, они были нужны друг другу, а тайна рано или поздно все равно откроется. И когда воин узнает правду, причем не от нее, то его уже не будет удерживать слабость. Он придет за ней и заберет ее жизнь. А Нээн не торопилась на встречу к праматерям.

— Если бы ты погиб в теле зверя, то умер бы и здесь. Если бы на пути туда или обратно твоя душа затерялась в бесконечной реке энергии — ты бы тоже погиб. Твое тело иссохло бы и превратилось в мумию, а душа стала призраком. Если бы по возвращении твоя душа засомневалась, если бы что-то произошло не так — ты бы никогда не очнулся. И таких “если бы” я могу перечислять вплоть до позднего вечера.

Хаджар поставил чашку с отваром на стол.

Он посмотрел на ведьму. На бездонную глубину ее черных глаз и на лицо, ради которого некоторые были бы готовы умереть.

Глупо отрицать, что Хаджар понимал ее мотивы. Она хотела защитить своих людей, свой поселок и всех тех, с кем ее соединила алыми лентами судьба. Кто для нее Хаджар? Лишь очередной мужчина с мечом у пояса и военными регалиями на груди. Мимолетный странник, попутчик на длинном и извилистом пути жизни.

Наверное, чтобы защитить своих людей, армию, он бы поступил так же. Да и чего уж там — он уже так поступал. Когда решил пойти войной на секту Черных Врат. Когда оставил командование Туру и отправился в горы за лекарством для друга.

Он прекрасно понимал мотивы и резоны ведьмы.

Но, демоны, это не означало, что он был готов с этим мириться.

Молча, не прощаясь, Хаджар поднялся. У него это получилось не с первого раза. Он споткнулся, но, схватившись за край стола и опираясь на меч, смог доковылять до выхода.

Нээн так и не сдвинулась с места. Даже когда генерал открыл и дверь и вышел на крыльцо,