литовцам. Ввиду этого надо было, естественно, опасаться, что передача Вильно Польше будет истолкована в Литве как нарушение нашего слова. Задачей министерства иностранных дел являлось предотвратить связанные с этим невыгоды. Я держался относительно уменьшенной таким образом Литвы своей прежней точки зрения и обращал внимание на необходимость соединить ее, как самостоятельное государство, с Германией или Пруссией посредством личной унии. Вырванное из всякой последовательности это мое письмо было использовано в рейхстаге для нападения на меня как доказательство неясности моего политического мышления. История происхождения этого письма очень проста. Неясно только, каким образом оно распространилось из министерства иностранных дел. Цели следует преследовать до последней возможности, лишь поскольку это не вызывает более крупных невыгод. В данном случае этого можно было не опасаться. Политика министерства иностранных дел покоилась на здоровом основании, и моя точка зрения была правильна (см. схему 44).

Исходя из того же хода мыслей мы еще в это время высказались за создание Балтики и за решение вопроса о короле Финляндии в духе пожеланий этой страны.

Мы также обсуждали со статс-секретарем фон Гинтце обстановку, сложившуюся в Румынии. Явное военное превосходство Антанты оказывало сильное воздействие на правительство, находившееся в Яссах всецело под влиянием посланников Антанты. Его отношение к нам принимало все более оппозиционный характер. Непрочность Бухарестского мира теперь давала себя знать. Верховное командование, в согласии со статс-секретарем фон Гинтце, очень серьезно обдумывало необходимость нового развертывания сил против Румынии и наметило для него войска, которые предназначались к переброске с востока на запад. Генерал фон Арц обещал свое содействие, если последует на то согласие императора Карла. Но последний, несмотря на военную необходимость, отказался от производства особого нажима на Румынию. Войска сохранили свое первоначальное назначение, но в результате попали в Сербию. Впоследствии австро-венгерское правительство само предложило вооруженное воздействие против Румынии, но было уже поздно.

Адмирал фон Гольцендорф расстался со своей должностью; у него развилась сильная болезнь сердца. Начальником морского штаба был назначен адмирал Шеер. Он был исключительно светлой и решительной личностью. При первой же возможности я вступил с ним в контакт в Спа и обсудил положение на Западном фронте и вопрос о подводной войне. Надо было предвидеть момент, когда явится необходимость очистить опорный пункт подводного флота в Брюгге. Адмирал Шеер не предполагал, что это окажет решающее влияние на действие подводной войны, так как в настоящее время подводные лодки из Фландрии уже огибали северную конечность Шотландии и больше не входили в канал. Само собой разумеется, что скопление подводных лодок на германском побережье являлось, по мнению адмирала, нежелательным.

Далее адмирал Шеер считал возможным расширить постройку подводных лодок и повысить их действенность. Он просил моего содействия, чтобы развить строительство подводных лодок. Адмирал Шеер говорил о значительном увеличении числа рабочих, которые ему были необходимы для расширения постройки подводных лодок. Я заявил ему, что в настоящий момент верховное командование не может предоставить ему рабочие руки, и согласился лишь откомандировать несколько инженеров и техников; речь шла только о единичных лицах. Эти переговоры затянулись до середины октября. К этому времени положение стало исключительно серьезным, но, несмотря на это, я отдал приказ их откомандировать. Верховное командование не могло бросить меч, пока он не был еще выбит из его рук. Мы чересчур рано отказались и от преследования ясных и понятных политических целей и затем столь же преждевременно отказались от всякого усилия в вопросе о вооружении. Несмотря на все чрезвычайно тяжелые впечатления, я все-таки еще не превратился в человека, который до времени складывает оружие, и держался того мнения, что чем сильнее мы будем, тем в более благоприятных условиях предстанем мы на мирных переговорах.

Я произвел изменение в моем штабе, а именно я назначил полковника Гейэ своим старшим помощником, и он объединил различные отрасли, которые до сих пор находились непосредственно в моем ведении. Он принимал их доклады, разрешение же важнейших вопросов я оставил за собой. Та работа, которую я вынес за эти годы, не могла пройти бесследно ни для одного человека. Меня призвали в верховное командование не для того, чтобы заключать мир, а чтобы выиграть войну, и я ни о чем другом, кроме этого, не думал. Я хотел, подобно Клемансо и Ллойд Джорджу, призвать к этой задаче весь народ, но я не был диктатором, как об этом охотно постоянно твердят наперекор истине. Ллойд Джордж и Клемансо распоряжались суверенными парламентами стран, так как это были «их парламенты». В то же время они находились во главе всей административной, т. е. исполнительной, власти. Я же, наоборот, не имел никакой основанной на конституции возможности непосредственно воздействовать на государственную власть в Германии, чтобы обеспечить проведение моих идей относительно требований, предъявляемых войной, и часто не встречал у соответствующих инстанций необходимого понимания и энергии. Так как мира нельзя было достигнуть, то я попытался успешно закончить войну, что единственно могло нас спасти от той судьбы, с которой связаны наши сегодняшние страдания. Теперь я понял, что этот успешный конец недостижим, и видел, как надвигается несчастье, предотвращению которого я посвятил свою жизнь.

IV

Пока все это происходило в Спа, фронты кронпринца Рупрехта, фон Боена и кронпринца германского выполняли отход от Кеммеля и из долины р. Лис за канал Арлё – Мевр, на позицию Зигфрида и на р. Вель. Движения прошли гладко, и около 7 сентября закончились даже в 18-й армии, которая совершала самый длинный путь.

Армии не повсеместно отошли в германские окопы, а местами удержали еще участки старых неприятельских позиций. Противник везде вплотную следовал за нами. Вскоре он возобновил свое наступление, которое устремилось с особой силой на левое крыло 17-й армии, на 2-ю и правое крыло 18-й на фронте от Мевра до Гольнона, и на левое крыло 9-й армии и крайний правый фланг 7-й между р. Элет и Эном. Здесь произошли ожесточенные бои, но фронт пришел в порядок, и лишь во второй армии постоянно проявлялась известная слабость. 18 и 19 сентября особенно сильные атаки обрушились на фронт Мевр – Гольнон; неприятель оттеснил на несколько километров левое крыло 2-й армии севернее Сен-Кантена к каналу Шельда – Уаза, вследствие чего и 18-й армии пришлось соответственно отвести назад свой крайний правый фланг. На остальном протяжении позиции удалось удержать; до 25 и 26 сентября продолжались упорные