пистолет и навел его на Гэвина. С этого расстояния, учитывая, что Гэвин все еще хватал ртом воздух, он никак не мог промахнуться.

Его фигура осветилась вспышкой бело-серого света. Гэвин увидел Белую, стоящую в домашнем халате; в воздухе перед ней висело облако крошечных сияющих частичек, похожих на пылинки в солнечном луче. Она резко толкнула руку вперед, и облако повторило движение. Звук множества миниатюрных дротиков, вонзающихся в тело убийцы, напомнил Гэвину стрелковую практику гвардейцев, когда залп выпущенных стрел долетал до мишеней.

Убийца замер. Мгновением позже повсюду на его коже начали набухать крошечные капельки крови. Он стоял, повернувшись к Белой спиной, и миниатюрные стеклоподобные метательные снаряды прошили его тело насквозь. Убийца сморгнул кровь с глаз, недоумевая, понимая только, что случилось что-то непоправимо неправильное, после чего рухнул на пол и принялся биться в конвульсиях.

Мир не остановился. Не успело тело незнакомца коснуться пола, как гвардейцы уже заполонили комнату; зазвучали пронзительные свистки. На дергающееся запястье убийцы опустился меч, отделяя от тела так и не разряженный пистолет вместе с держащей его кистью.

Внезапная суматоха явилась для Гэвина почти что облегчением. У гвардейцев был свой распорядок: устранить угрозу, обезопасить помещение, выяснить состояние охраняемых, выяснить состояние лежащих без движения телохранителей, уведомить старшего по званию и так далее. Гэвин позволил всему происходить вокруг себя, не принимая в нем участия. Ему крепко досталось – хорошо, если окажется, что у него не сломано ни одного ребра, однако он был жив, и Белая тоже.

Как ни странно, оба гвардейца, охранявшие Орею Пуллавр, тоже оказались живыми. Один все еще был без сознания, а второй мог вспомнить только, что его схватили сзади и прижали к лицу какую-то дурно пахнущую тряпку. Очевидно, те, кто подослал убийцу, желали подчеркнуть уязвимость Хромерии, сделав убийство как можно более чистым. Оружие и магия пошли в ход, лишь когда успех предприятия оказался под угрозой.

Обнаружилось, что балконная дверь в комнату приоткрыта, а снаружи балкона свисают веревки. Они были закреплены на крыше. Судя по всему, убийца спустился по веревке сверху, после чего, обнаружив, что балконная дверь заперта на засов, решил вернуться на крышу и войти через дверь. Это был смелый план, который позволил бы ему по завершении задачи сбежать, открыв балконную дверь изнутри и соскользнув по веревке, так чтобы его никто не заметил. Это дало бы ему несколько драгоценных минут, чтобы остаться в живых. Значит, предполагалось, что убийца не должен расплачиваться жизнью за выполнение миссии. Гвардейцы немедленно принялись прочесывать башню сверху донизу, проверяя все помещения, имевшие окна или балкон на северной стороне, в поисках сообщников.

Гэвин был потрясен. Несколько месяцев назад он справился бы с этим убийцей в одиночку – а теперь его цветовая слепота едва не стоила жизни ему и Белой! Он поглядел на серые светильники, горевшие по всему периметру комнаты: конечно же, они не были серыми – они были синими и зелеными. Видимо, будучи синим-зеленым бихромом, Белая запаслась цветными люксиновыми светильниками как раз на такой случай, чтобы можно было воспользоваться их светом и начать извлекать в мгновение ока. Будь убийца менее подготовленным, даже сам внезапный световой потоп смог бы дать ей несколько секунд. Правда, этот убийца оказался опытным; но в любом случае благодаря вмешательству Гэвина и Черных гвардейцев все кончилось благополучно.

Гэвин забеспокоился, в порядке ли Белая, – она ведь не извлекала уже много лет, да и вообще здоровье у нее было не в лучшем виде.

При помощи гвардейцев он поднялся с пола, и тут в него врезалась вбежавшая в комнату Каррис. Она вцепилась в него с такой яростью, что едва снова не опрокинула. Совладав с собой, Гэвин обнял ее в ответ.

– Я услышала, что было покушение… и тебя тоже там видели… Ты… ты напугал меня до полусмерти, Гэвин Гайл!

– Ты перекрасилась, – глупо сказал он.

Действительно, Каррис высветлила волосы; прежде они были темными, как обычно у тирейцев. Но ему нравились светлые волосы.

– Тебе же нравятся светлые волосы, – сказала Каррис.

– Он спас мне жизнь, – сказала Белая, подходя к ним.

Да, она шла сама; ее не катили в кресле! Гэвин не мог различить ореолов вокруг ее серых глаз, но видел, что эти глаза больше не выглядят выцветшими, безжизненными. Теперь они снова были похожи на глаза извлекателя. Кроме того, на ее щеках проступал бледный румянец. Она казалась сильнее, моложе – и все же ее ореолы все еще оставались целыми, хвала Орхоламу!

– Мне доложили, что перед смертью он заговорил. Он сказал: «Свет нельзя сковать». Гэвин, ты понимаешь, что это значит?

– Это значит, что у нас проблема, – тихо отозвался тот.

– Это значит, что Орден Разбитого глаза не только существует, но и решил объявить о своем существовании. И вот это уже действительно значит, что у нас проблема. Орден восстал; он затевает войну… Ладно, иди, я знаю, у тебя на сегодняшнюю ночь другие планы, а мне все равно придется не спать до утра, пересказывая всю эту историю, отдавая распоряжения и отвечая на вопросы. Я справлюсь без тебя. Тебе… – она махнула в сторону Каррис, – я предоставляю все остальное.

И Орея Пуллавр подмигнула ему!

– Благодарю, – ответил Гэвин, чувствуя, что краснеет.

– Нет, Гэвин, это я тебя благодарю, – серьезно сказала Белая. – От всей души.

* * *

Разумеется, после случившегося он не мог просто взять и вернуться в свою комнату. Помещение следовало обыскать (Гэвин, затаив дыхание, следил, как гвардейцы открывают стенной шкаф), а после выставить в нем охрану. Марыся сидела на своем низеньком стульчике возле двери с таким видом, словно хотела стать невидимой в присутствии Каррис; однако она не желала удаляться без приказания, на случай если Гэвину вдруг что-нибудь понадобится.

Гэвин наотрез отказался позволить гвардейцам находиться в комнате.

– Со мной будет Каррис! Она гвардейка.

Продолжая препираться со стражей, он взглянул в сторону Марыси и незаметно махнул ей рукой. Бывшая рабыня с благодарным видом молча выскользнула за дверь.

– Хмм… Мы исходили из предположения, что она будет занята… другими делами, лорд Призма, – сухо отозвался капитан гвардии Блейдман. («Что, Железный Кулак специально тренирует свои кадры воспроизводить эту интонацию?») – Кто-то напал на Белую, взобравшись на ее балкон. Мы не собираемся оставлять вас одного в минуту опасности.

В конце концов они согласились поставить двоих гвардейцев на балконе и задернуть штору. Обоим стражникам выдали плотные шерстяные плащи и шапки вместе с распоряжением не входить внутрь, пока Гэвин не побарабанит в стекло – если он побарабанит в стекло. Еще несколько гвардейцев остались в коридоре, за далеко не звуконепроницаемой дверью.

«Какая же это все-таки докука – быть настолько важной шишкой, что тебя постоянно хотят убить!»

– Ты в порядке? – спросила Каррис, закрыв за собой дверь.

Гэвин почти не слушал. Он пользовался случаем, чтобы поглядеть на нее – впервые разглядеть ее по-настоящему. Ему казалось, будто он отсутствовал целую вечность. Только сейчас он заметил, что она до сих пор двигается с опаской. Чернота и опухоли спали, но не ушли полностью. Каррис быстро восстанавливалась.

– Так, глаза у тебя заживают хорошо, а как все остальное? – спросил он.

– Глаза? Да я же похожа на