Крыша минарета уже порозовела под первыми лучами солнца. Разбойников действительно стало больше. Как верно заметил Карминильо, отряд насчитывал около полутора сотен воинов. Пуля маузера могла поразить цель, но попасть на таком расстоянии было сложно.

Бандиты спешились, отвели лошадей под укрытие густых акаций и расположились неподалеку, раскурив трубки.

— Что-то они не торопятся брать нас штурмом, — произнес Карминильо.

— Полагаешь, ждут следующей ночи? — поинтересовался Педро.

— Может статься. Темнота им на руку. Тем более небо хмурится, ночь обещает быть безлунной.

— Давайте тоже воспользуемся темнотой и сбежим, — сказала Замора.

— Сам собирался предложить то же, — поддержал ее Карминильо. — Не гарантирую, что удастся, так что берегите уши.

— О, там что-то новенькое! Черт, похоже, к нам едет парламентер.

— Где?

— Во-он скачет, размахивая замусоленной тряпкой, привязанной к стволу ружья.

В самом деле, к минарету резвым аллюром приближался всадник. В двадцати шагах он резко осадил коня, задрал голову и завопил:

— Ас-саляму алейкум! Ас-саляму алейкум!

Все трое поглядели вниз, не выпуская из рук винтовок.

— Эй, приятель! — крикнул Педро. — Сразу тебе скажу, мы эту твою салями не кушаем! Придется тебе изъясняться по-испански.

Бандит, по всей видимости не уловивший издевки, высморкался пальцами, прокашлялся, раз-другой взмахнул «флагом» и произнес на сносном испанском:

— Шейх Джемаль Замои, вождь могущественнейшего племени базиров, прислал меня к вам с предложением сдаться.

— А в чем дело? — спросил Карминильо.

— Вы убили двух наших людей и восемь великолепных коней.

— Не надо было первыми нападать.

— У нас война с вашими соплеменниками.

— Мы знать не знаем ни о какой войне. Мы приплыли сюда с контрабандистами, которые везли вам оружие.

— Но нам сказали, что прибыли два шпиона с целью разведать, как укреплена Гуругу!

— Кто вам такое сказал?

— Сиза-баба.

— Заклинательница ветров? Ах, врунья! Чертова ведьма продала нас за горсть медяков.

— Кто да что, вас не касается, это дела шейха. Вы — шпионы, и хватит рассуждать!

— Выбить эту идею из твоей башки, дорогой салями, видимо, невозможно. Тогда говори, чего хочет шейх?

— Вы должны заплатить за погибших людей и коней.

Карминильо и Педро дружно расхохотались.

— В наших карманах гуляет ветер! — сквозь смех ответил первый.

— Значит, вы сделаетесь рабами! — завопил парламентер.

— Еще чего! Мы останемся за этими крепкими стенами. Вам никогда не взять минарет.

— В таком случае вас ждет осада.

— Осаждайте сколько влезет.

— Сдохнете от голода и жажды.

— Вовсе нет, сеньор бандит, — высунулся Педро. — У нас имеется все необходимое, чтобы несколько месяцев готовить себе великолепный кускус. Даже отара баранов!

Теперь настала очередь бандита смеяться:

— Ах ты, глупый гяур! Все шутишь? Так вы сдаетесь или нет? Шейху некогда рассусоливать, ему пора выступать на войну.

— Никто его не держит. Пусть садится в седло и отправляется испытать на своей шкуре мощь испанской артиллерии.

— Проклятые христианские собаки, вы еще пожалеете о своих словах.

Риф круто развернул коня и ускакал под крики Педро:

— Большой привет предводителю салями!

Отважные школяры пытались храбриться, хотя сердца у них сжимались от дурных предчувствий. Они понимали, что долго им не продержаться, припасов хватит, дай бог, на неделю.

Если бы испанская армия находилась уже на плато Эр-Риф, у осажденных появился бы шанс на спасение. Однако до них не доносилось ни единого пушечного выстрела. Скорее всего, бои велись в окрестностях Мелильи или на побережье Мар-Чика.

— Не стоит думать о грустном, — сказал Педро. — Давайте завтракать.

Увидев, что берберы разожгли костры, осажденные спустились на третий этаж и развязали кожаные мешочки. Там действительно не нашлось ничего, кроме твердых, как дробь, бобов да горстки фиников и инжира.

Отложив бобы в сторону, троица набросилась на сушеные фрукты. Перекусив, они выпили по глотку воды, еще более драгоценной, чем еда. Начинало припекать, над плато вставало солнце.

Покончив со скромным завтраком, они принялись наблюдать за противником, держа винтовки на коленях. Все думали об одном: чем закончится осада, грозившая затянуться?

А разбойники, казалось, совершенно позабыли о студентах и цыганке. Они ели, болтали, однако старались держаться подальше от минарета. Шейх был уверен, что успеет выкурить осажденных до того, как испанские войска прибудут из Мелильи на плато. Тем не менее, познакомившись с меткими выстрелами школяров, он предусмотрительно разместил часовых в зарослях.

День прошел спокойно. Но бандиты не уходили, а погода неумолимо портилась. Небо набрякло дождем, в плотных тучах, собравшихся над морем, сверкали молнии. Завыл ветер, шквалами налетая на минарет.

К восьми вечера наступила непроглядная тьма. Все огни в разбойничьем лагере разом потухли.

— Будьте начеку, друзья, — предупредил товарищей Карминильо. — Эти прохиндеи могут воспользоваться ненастьем, подобраться поближе и устроить нам неприятный сюрприз.

— Пойдем-ка укрепим вход, — предложил Педро. — Камней тут завались, хоть баррикаду возводи.

— Посторожишь, Замора? — спросил Карминильо.

— Конечно, сеньор. Пусть только сунутся.

Девушка легла за грудой кирпичей, которую соорудил днем Карминильо, и стала пристально всматриваться в темноту. Бесполезно. Мерещилось, будто разбойники исчезли, но Замора не доверяла этой кажущейся пустоте.

Всякий раз, когда над плато вспыхивала молния, она привставала и вглядывалась в даль. Однако тучи песка, вздымаемые жаркими порывами сирокко, надежно скрывали от нее маневры разбойников. Момент был чрезвычайно удобен для осаждающих. Луна скрылась за тучами, песчаная пыль клубилась вокруг минарета и куббы.

— Неужто ушли? — спросил Педро.

Гнетущей тишине он бы предпочел грохот выстрелов.

— Не надейся, — ответил Карминильо. — И держи ушки на макушке.

— Тихо! — шикнула на них Замора.

— Что, идут? — вскинулся Карминильо.

— Ложись!

Едва она произнесла это слово, грянул залп. Судя по всему, нападавшие находились меньше чем в трех сотнях шагов от минарета. Под прикрытием ночи и песчаной бури бандиты действительно осмелились подойти ближе. Может быть, их подгонял стыд за то, что днем они спасовали перед тремя смельчаками.

Не успел стихнуть треск их выстрелов, с моря грянули пушки. Раз-другой… Миг спустя на плато взорвались два снаряда, угодив точнехонько в куббу.

— Нас обстреливают! — завопил Педро, сбегая по лестнице. — Обстреливают с моря!

— Это наши! — крикнул Карминильо. — Иначе и быть не могло. Услыхали пальбу, заметили ружейные вспышки и выстрелили наугад, надеясь поразить разбойников. Ах, если бы они знали, что здесь страдают их соотечественники!

Спустившись на первый этаж, бедолаги принялись судорожно расшвыривать камни, загромождавшие вход, чтобы выскочить наружу при малейшем намеке на обрушение минарета.

Рифы были взбешены неожиданно объявившимся новым врагом, да еще в тот самый момент, когда они уже предвкушали победу над упорными студентами. Они направили коней вдоль гребня обрыва. Похоже, разбойники решили принять неравный бой: ружья против пушек.

Канонерская лодка находилась в