— Рад это слышать, — сердечно произнес Страйк, по-прежнему не смотря на нее.

— Они — зло, — Робин сделала еще один глоток бренди, — зло. Я думала, что знаю, что это такое… мы с тобой всякое повидали... но ВГЦ — это нечто совсем другое.

Страйк чувствовал, что ей нужно выговориться, но боялся снова ввергнуть ее в то подавленное состояние, в котором она пребывала до разговора с полицией.

— Тебе не обязательно говорить мне это сейчас, — сказал он, — но, как я понимаю, на прошлой неделе было совсем плохо?

— Плохо, — к Робин вернулся румянец после нескольких глотков бренди, — это еще мягко сказано.

Страйк снова уселся в кресло, и Робин начала рассказывать о событиях последних десяти дней. Она не стала зацикливаться на том, насколько ей было страшно, и опустила некоторые детали — Страйку не нужно было знать, что она описалась в ящике, не нужно было слышать, что всего несколько часов назад она была убеждена, что ей грозит изнасилование. Ему не нужно было знать, куда точно Джонатан Уэйс положил свои руки в тот вечер, когда они были наедине в кабинете со стенами цвета морской волны — голых фактов было достаточно, чтобы подтвердить некоторые из худших опасений ее партнера.

— Черт, — выругался он, когда она закончила говорить. — Робин, если бы я...

— Это должна была быть я, — заявила она, правильно предвосхитив то, что он собирался сказать. — Если бы ты послал туда Барклая или Шаха, они бы никогда столько не узнали. Нужно быть женщиной, чтобы увидеть все, что наблюдала я.

— Этот ящик — гребаный метод пыток.

— Первоклассный метод, — с легким смешком сказала Робин, раскрасневшаяся от бренди.

— Если...

— Я решила туда пойти. Это не твоя вина. Я хотела этого.

— Но...

— По крайней мере, теперь мы знаем.

— Знаем что?

— На что они готовы пойти. Я могу представить, как Уэйс плакал, нажимая на спусковой крючок пистолета. «Я бы хотел, чтобы мне не приходилось этого делать».

— Ты думаешь, они убили Кевина Пёрбрайта?

— Да, я уверена в этом.

Страйк решил не обсуждать этот вопрос, каким бы заманчивым он ни был. Дать Робин выговориться — это одно, но теоретизировать об убийстве глубокой ночью, когда ее щеки раскраснелись от алкоголя, а глаза ввалились от усталости…

— Ты уверена, что хочешь на одной постели...?

— Да, без проблем, — ответила Робин, теперь слегка запинаясь.

Тогда Страйк сам пошел в ванную и вернулся через десять минут в тех же трусах-боксерах и футболке, которые носил весь день. Робин, казалось, заснула прямо там, где сидела.

Страйк выключил свет и лег в постель, стараясь не разбудить ее, но когда он наконец всем весом опустился на матрас, Робин пошевелилась и нащупала в темноте его руку. Найдя, она ее сжала.

— Я знала, что ты там, — сонно пробормотала она. — Я знала, что ты там.

Страйк ничего не сказал, но продолжал держать ее за руку, пока пять минут спустя она, глубоко вздохнув, не отпустила ее и не перевернулась на другой бок.

ЧАСТЬ VII

Фу. Возврат

Возврат. Свершение. В выходе и входе нет торопливости. Друзья придут, и хулы не будет. Обратно вернешься на свой путь. И через семь дней — возврат. Благоприятно иметь куда выступить.

«И цзин, или Книга перемен»

Перевод Ю. К. Щуцкого

90

Против всех сил тьмы должен выступить он здесь.

«И цзин, или Книга перемен»

Перевод Ю. К. Щуцкого

Через пять дней после того, как Робин покинула ферму Чапмена, Страйк в полдень вышел из офиса, чтобы встретиться с сэром Колином Эденсором и поделиться с ним новой информацией по делу ВГЦ. Несмотря на протесты Робин, Страйк настоял на том, чтобы она взяла отпуск на целую неделю, потому что он по-прежнему беспокоился как о ее психическом, так и о физическом здоровье и был рад услышать, что ее родители приехали из Йоркшира погостить.

Сэр Колин, который только что вернулся из недельного отпуска с семьей своего старшего сына, естественно, хотел получить полный отчет о том, что смогла разузнать Робин. Направляясь в центр Лондона на заседание совета одного благотворительного фонда, он предложил Страйку пообедать в ресторане «Рулс» в Ковент-Гардене. Хотя Страйк опасался, что уютная атмосфера старинного ресторана послужит неуместным фоном для откровений, которые наверняка встревожат отставного чиновника, он не возражал против полноценного обеда. Однако он планировал отказаться от десерта и прогуляться до Ковент-Гардена пешком из офиса, следуя своей решимости похудеть.

Он был в пути уже пять минут, наслаждаясь солнечным светом, когда зазвонил его мобильный, и он увидел номер Люси.

— Привет, — сказал он, — что случилось?

— Мы с Тедом только что вернулась от врача.

— О боже, прости, — произнес Страйк со знакомым чувством вины. — Мне следовало позвонить тебе. Это была очень напряженная неделя. Какие новости?

— Ну, врач был очень мил и тщательно его осмотрел, — рассказала Люси, — но он определенно считает, что Тед больше не в состоянии жить один.

— Ясно, — отозвался Страйк. — Получается, возвращение в прежний дом — не вариант. Какова была реакция Теда? Как он все это воспринял?

— Он вроде как соглашался, пока мы были там, но буквально только что он заявил мне, что, по его мнению, ему пора возвращаться домой. За последние несколько дней я дважды заставала его собирающим вещи, хотя, если его отвлечь, он с удовольствием спустится вниз и посмотрит телевизор или что-нибудь съест. Я просто не знаю, что делать дальше.

— Грег агитирует, чтобы его выгнали из комнаты для гостей?

— Не агитирует, — защищаясь, ответила Люси, — но мы все обсудили, и я полагаю, было бы непросто, если бы Тед жил с нами, раз мы оба работаем. Тед все равно большую часть дня оставался бы один.

— Люси, я думаю, нам стоит найти для него дом престарелых в Лондоне.

Он ожидал, что его сестра начнет плакать, и не ошибся.

— Но Джоан бы не хотелось...

— Чего бы ей не хотелось, — твердо сказал Страйк, — так это чтобы Тед свернул себе шею, пытаясь спуститься по лестнице, или чтобы он снова ушел и заблудился, потому что за ним никто не присматривает. Если мы продадим дом в Корнуолле, то устроим его в хорошее место,