Жиль де Ре родился в 1404 году близ Нанта, в аристократической семье, и стал одним из самых богатых людей Франции. Он был личным телохранителем и наставником Жанны д’Арк, на стороне которой отважно сражался; ходили слухи, что он был ее тайным любовником. Когда Жанну д’Арк ранили при осаде Парижа в сентябре 1429 года, Жиль де Ре вынес ее из-под огня. За эти и другие заслуги король Франции Карл VII назначил его маршалом и определил ему личный герб с золотыми лилиями на синем фоне.

В 1432-м, в возрасте двадцати восьми лет, Жиль де Ре вернулся в свои владения – Машкуль и Тиффож к югу от Нанта. Жанна Д’Арк в результате предательства оказалась на костре, зато Жиль стал невероятно богат. Его годовой доход превосходил 2,5 млн франков, а капитал равнялся 4,5 млн, что делало его одним из богатейших людей в Европе того времени. Причем в эту цифру не входит стоимость личной коллекции, включавшей предметы искусства, книги, мебель и гобелены. В своей истории Жиля де Ре Жорж Батай пишет:

Его выезды сопровождались королевским эскортом вместе с «церковным собранием». Военный герольд, две сотни человек и трубы возвещали о нем, а каноники из его часовни, некто вроде епископа, певчие, дети из его хоровой капеллы составляли кортеж, который блистал богатейшим облачением. Жиль де Ре хотел ослеплять, не боясь потратить все. Прежде чем предаться своей преступной мании, он, не считая денег, промотал громадное состояние. В его склонности к расточительству коренилось что-то безумное; он жертвовал средства на огромные театральные представления, где бесплатно угощали едой и напитками. Жиль де Ре хотел поразить любой ценой, однако ему недоставало того, чего довольно часто недостает преступнику и что заставило его, когда он давал показания, кичиться поступками, которые следовало утаивать: своими преступлениями…[9], 55

Именно тогда из окрестностей замков Жиля де Ре начали пропадать крестьянские дети, преимущественно мальчики. Никакой тайны в их исчезновениях не было. Слуги маршала забирали детей к нему в качестве пажей. В XV веке для крестьянского юноши существовало лишь два способа вырваться из нищеты: стать монахом или попасть на службу к местному феодалу. Многие родители почли бы за счастье, привлеки их сын внимание слуг Жиля. Никто не возражал против того, чтобы отправить ребенка в пажи. На суде по делу Жиля де Ре восемь лет спустя свидетели рассказывали, как мальчишки-попрошайки толпились у ворот его замка в надежде проникнуть внутрь. Самых привлекательных действительно впускали – и уже не выпускали обратно. Про одного тринадцатилетнего мальчика, которого взяли в замок, сообщалось, что однажды он вернулся навестить родителей с караваем хлеба из замковой пекарни. Мальчик с восторгом расписывал прелести своей службы, но после возращения в замок никто его больше не видел. Когда родители спрашивали о пропавших детях, им говорили, что тех отправили в дальние замки, принадлежащие Жилю, или что они благополучно перешли на службу к другим лордам, которым понравились во время поездок в гости. Однажды родителям сказали, что англичане потребовали двадцать четыре мальчика в обмен за пленного французского аристократа.

Других детей свита Жиля просто хватала, проезжая мимо, пока те пасли коров на лугу, шли в церковь или бежали исполнять какое-нибудь поручение родителей. Один мальчик регулярно доставлял в замок хлеб – до того дня, когда просто-напросто не вернулся из поездки. Другого оставили дома присматривать за младшими детьми; когда родители вернулись, мальчик исчез. Свидетели позднее утверждали, что весь край был охвачен страхом за детей, и ходили даже слухи, что в замке Жиля де Ре в Машкуле «детей едят». Тем не менее никто не осмеливался высказать свои подозрения вслух или пожаловаться на влиятельного вельможу. В архивах Франции до сих пор хранятся записи свидетельских показаний, некоторые с исправлениями, внесенными новыми свидетелями, подтверждающие исчезновение минимум тридцати семи детей56:

Свидетели утверждают, что широко было известно, что детей в этом замке предают смерти57.

…кто-то из соседей говорил Барбу и жене его, чтобы они присматривали за ребенком своим и что его могут похитить, они же великий испытали страх, и свидетель даже побывал в Сен-Жан-д’Анжели, и его спросили, откуда он, и он ответствовал, что из Машкуля, после чего все были удивлены весьма, сказав ему, что там едят маленьких детей [на старофранцузском: sur ce, l’on lui avait dit, en se merveillant, qu’on y mangeoit les petis enffants.]58.

В 1440 году Жиль де Ре оказался замешан в споре о продаже участка земли. Земля была передана его брату, священнику; в приступе гнева Жиль де Ре помчался в церковь, где тот служил мессу, и в сопровождении вооруженной охраны вломился туда, чтобы заставить священника отказаться от участка. Поскольку нападение на священника считалось оскорблением церкви, инквизиция немедленно взялась за Жиля. Тут же всплыли и слухи о пропавших детях. 14 сентября 1440 года Жиля де Ре арестовали и доставили в Нант. На последовавших церковном и светском процессах оглашались невероятные цифры – от 140 до 800 пропавших детей. (В одном церковном обвинении отдельно оговаривалось, что он «предательски, жестоко и бесчеловечно убил сто сорок или более детей, мальчиков и девочек, или приказал их убить…»)

По словам свидетелей, Жиль де Ре сначала обращался с жертвами мягко. Он провозглашал их своими любимыми слугами, уделял им много внимания и восторгался красотой. Он мог сначала ласкать ребенка, а потом вдруг ударить или ущипнуть. Если ребенок пугался и расстраивался, Жиль делал вид, что пошутил, и говорил, что не хотел причинить ему вред. Стоило ребенку опять развеселиться, Жиль набрасывался на него и насиловал. В протоколах суда, сохранившихся по сей день, зафиксированы показания одного из слуг Жиля:

…помянутый Жиль, обвиняемый, учинял единожды и дважды блуд свой над каждым из помянутых детей, а сделав сие, либо убивал их собственными руками, либо же повелевал убить… иногда обезглавливал их и расчленял тела, иногда перерезал им горло, голова же оставалась с телом, иногда он перебивал им шею палками, иногда надрезал им вену на шее или иную часть горла, так, чтобы кровь их струилась…

…наслаждался, глядя на отрезанные головы, показывал их ему, свидетелю, и Этьену Коррийо, вопрошая, какая из указанных голов является красивейшей – отрубленная в тот самый момент или накануне, или та, что отрублена была позавчера. И он целовал ту голову, которая нравилась ему больше, и получал от того наслаждение.