могли преспокойно оставаться незащищенными и теряющими много влаги существами — на их выживании это сказывалось не столь сильно. Изначальная ставка на увлажнение детеныша определила многое в процессе нашей эволюции.

Проблемы с влажностью не единственный повод перейти к выкармливанию потомства, однако чаще животное, его практикующее, ограничивается выкармливанием на стадии эмбриона (пока будущие дети находятся в организме матери и могут получать пищу непосредственно из него) или же выкармливанием трофическими яйцами, остатками добычи или сделанными взрослыми особями запасами. Матротрофия весьма распространена и встречается у 21 типа животных из 34 известных[67]. Но такой специфический вид выкармливания, который сложился у млекопитающих, связан именно с первичной необходимостью защитить отпрысков от слишком больших потерь влаги и вообще с влажностью покровов пращуров млекопитающих, а также со специфическими способами борьбы против микробного заражения яиц. Кроме того, наш древний предок мог бы не изобретать столь сложной системы, а выкармливать детенышей остатками собственной пищи, но и это, думается, было проблематично из-за разницы в размерах между гигантом взрослым и крошками отпрысками.

Одна из крупнейших пресноводных рыб — арапаима (Arapaima gigas), притом что взрослые экземпляры достигают двух метров, производит мальков всего в несколько сантиметров длиной. И они создали также некое подобие молочного выкармливания. После выклева из икринок мальки арапаимы питаются белыми выделениями специальных желез, расположенных позади глаз самца этой рыбы. Заботливость арапаим взаимосвязана с особой уязвимостью молодняка, но эта уязвимость обусловлена не излишней влаголюбивостью, а слишком сильной привязанностью к воздуху. Эти рыбы не способны обходиться без атмосферного кислорода и часто вынуждены подниматься к поверхности, где мальки уязвимы, они должны просто тщательно оберегать свое потомство. Арапаимы не единственные рыбы, которым нужен воздух. И многие из них проявляют-таки заботливость. Ползуновидные рыбы (Anabantoidei) устраивают для икринок гнезда из пузырьков воздуха, большинство современных двоякодышащих (Dipnoi) устраивают норы, которые старательно вентилируют (не все, но многие). Без защиты родителей нуждающаяся в дополнительных источниках кислорода молодь просто не выживет. Но даже в этой компании дышащих и заботливых арапаимы оказываются наибольшими оригиналами. Ничего подобного их «молочному» выкармливанию другие члены клуба любителей атмосферного кислорода не создали. Возможно, и с моей дилетантской колокольни это предположение кажется оправданным, «слезомолочное» выкармливание развилось у арапаим в силу того, что именно у них разница между размерами мальков и родителей наиболее значительна.

Кстати, что касается связи между выкармливанием и «обеззараживанием» потомства, то ее можно обнаружить не только в мире млекопитающих. У жуков-могильщиков феромон, служащий сигналом, сообщающим личинкам, что мать готова попотчевать их вкусной мертвечинкой, обладает предсказуемо антимикробными свойствами и изначально, видимо, отвечал за формирование коллективного иммунитета[68].

Помимо выкармливания другим со временем сформировавшимся видом заботы о детках было вынашивание яиц в сумке или же закрепление их на теле. Уже наиболее развитые эволюционно терапсиды, возможно (опять повторяю — это лишь моя гипотеза), вынашивали потомство (яйца?) в сумках, что позволяло эффективнее обогревать их и увлажнять. Это поведение унаследовали и первые настоящие млекопитающие. Сегодня примитивные, стоящие почти на уровне цинодонтов однопроходные, конкретнее ехидны, так и поступают — после того как отложили яйцо, они закрепляют его на животе специальной слизью (быть может, именно специализация задних конечностей для закрепления детеныша на туловище препятствовала их переводу в положение под туловище, даже у некоторых довольно поздних млекопитающих). Конечно, не менее примитивный утконос все же яйца на себе не таскает, а оставляет в норе. Слизь утконос также выделяет, но служит она для крепления яиц кладки не к родительскому животику, а друг к другу. И все же утконос — существо высокоспециализированное. Он сконструирован для жизни в воде, а яйца задерживать дыхание не умеют. Многоминутные заплывы с яйцом гарантировали бы утконосу бездетное существование. Предположу, что не закрепляли кладку на туловище и предки ехидн — они, скорее всего, также были полуводными товарищами. Это показывает исследование их связывающего кислород миоглобина, белка, находящегося в клетках скелетных мышц и мышцы сердца. У млекопитающих, приспособившихся к жизни в водной среде, его, во-первых, больше, во-вторых, на поверхности этих белков молекулы имеют более сильный положительный заряд[69]. У предков ехидны как раз был миоглобин, характерный для водных жителей, и современные ехидны закономерным образом его унаследовали. Раз они были полуводными, то, скорее всего, не могли носить яйца прикрепленными к телу: они либо, подобно утконосам, откладывали их в норах, либо все же оставались на берегу, пока шел процесс вынашивания (тогда вынашивание уже не кажется таким невозможным).

Относительно ехидн можно, разумеется, предположить, что закрепление яиц на собственном брюшке — недавнее эволюционное приобретение. Однако, учитывая близость млекопитающих с амфибиями и многообразие представленных у последних вариантов крепежа потомства к телу родителя, я склоняюсь к мысли, что вынашивание в сумке (минимум на теле) использовалось, возможно, уже териодонтами и скорее речь идет о возвращении к древней репродуктивной стратегии. Рискну предположить, что размещение не только яиц в сумке, но и уже проклюнувшихся детенышей может иметь очень древние корни. У личинок амфибий и новорожденных двоякодышащих рыб есть «цементирующая железа». У некоторых двоякодышащих она служит для прикрепления икры к «потолку» норы, в которой после выхода из икринок и живет молодь. Вообще разного рода прикрепление икры на недоступных водным организмам поверхностях в период самого начала колонизации земли позвоночными могло активно использоваться — и сегодня некоторые бесхвостые земноводные приклеивают икру на листья деревьев, растущих вокруг водоемов (с перспективой на то, чтобы после вылупления головастики благополучно соскальзывали с листьев в эти водоемы). У амфибий, от которых произошли первые предки синапсид, подобная же железа, применявшаяся для расклейки икры на всяких листиках или в норах, могла поменять профиль деятельности и использоваться уже для закрепления на теле родителя. Разумеется, это только предположение, к тому же означающее, что предки будущих завроморф и будущих тероморф разошлись еще на амфибийной стадии. Предположение действительно спорное, но то, что в какой-то период, видимо в середине или начале триаса, «приклеивание» яиц к телу среди наших предков и их близких родственников было распространено, кажется мне правдоподобным.

Конечно, ехидны и утконосы имеют довольно небольшую кладку, прикрепить одно яйцо к животу теоретически проще, чем аж 38 (как у кайентатерия), но если мать, свернувшись клубкообразно, сразу откладывает яйца на свой уже пропитывающийся клейкой слизью живот, то это не так уж проблематично.

Очередное краткое отступление. Еще одна особенность, не связанная с родительским поведением, но указывающая на близость наших древних пращуров к их земноводным родичам, — способность утконоса к электрорецепции. Подобный навык есть и у ехидновых, но он не