Просто очнулась (и едва ли окончательно) только тогда, когда ступила по начищенному до зеркального блеска паркету, и уже без сопровождения, в огромный холл с высоченными потолками и приглушённым освещением, следуя, скорее интуитивно, чем осознанно, по проложенному кем-то до этого маршруту из открытых дверей в смежные помещения. Я даже не знала, на каком этаже сейчас находилась. Неужели в двухуровневом пэнт-хаусе?

— Забавно. Даже не верится, что это наконец-то произошло. И я действительно тебя тут вижу. Хотя и знал, насколько это неминуемо. Но это так. Неуместное отступление с такой же неуместной лирикой.

Я нашла его в очень просторной гостиной, к которой, видимо, примыкало ещё несколько не менее огромных зон иного назначения и функционала, отделённого либо стенками не всегда прямолинейных стеллажей, либо колоннами или каким-нибудь вычурно современным камином. В общем… окружившее меня пространство оказалось для моего восприятия неестественно большим и каким-то ассиметричным. Вместо старой добротной классики — вроде как лаконичный хай тек с преобладанием чёрных тонов (чёрные занавески, чёрная корпусная и мягкая мебель, возможно чёрное постельное бельё) и под стать тёмной гамме общего интерьера достаточно сильно приглушённое освещение. Попади я сюда совершенно одна и без проводника — заблудилась бы на раз, не успев и моргнуть.

— Ну, что ты там застыла, как неродная. Проходи. Садись…

Я не знаю, зачем он мне всё это сказал, когда прекрасно мог справиться с данной задачей, применяя лишь один жест рук. Что, в принципе, и делал, пока говорил и совершал подчёркнуто ленивые шаги в мою сторону вдоль огромного центрального дивана. При этом одну ладонь продолжал держать в кармане идеально отутюженных чёрных брюк, а второй, расслабленно, но с въевшейся в мышечную память привычкой вначале подозвал к себе, а потом указал на выбранное для меня место.

И снова меня качнуло от мощного удара сердца, притопив сознание и тело выматывающими страхами с дикой слабостью-дрожью в коленках, будто перед этим кто-то приложился к моему затылку реальным обухом.

Как бы я не готовилась к этой встрече и сколько бы не вкладывала сил в своё состояние, после всего, что мне пришлось пережить из-за этого человека, обойтись без очередного шокового удара по мозгам так и не вышло. Передо мной действительно стоял тот самый Маннерс, самая первая встреча с которым оставила в моей памяти неизгладимое впечатление с не менее въедливыми ощущениями. Высокий (где-то под метр девяносто, не ниже), статный, с мощной, хорошо накачанной шеей и впечатляющим размахом мускулистых плеч, скрытых дорогим египетским хлопком чёрной сорочки и, конечно же, с величественной посадкой красивой головы. Весь его внешний образ и явно врождённая аристократическая стать едва ли не кричали о том, что он не просто подходит данному месту. Он неотъемлемая его часть, самый главный винтик или даже сердцевина — энергетический аккумулятор, который заставлял всю эту огромную махину работать, «дышать» и «жить». Не будь его здесь, окружённого всей этой дорогущей мебелью и непонятными для простых смертных вещами, я бы, наверное, восприняла все эти комнаты по-другому. А теперь… Теперь мне на самом деле казалось, что они были живыми, наполненными частью его дьявольской энергетики. Просто ждали очередного приказа от своего чудовищно прекрасного хозяина. В прочем, как и я.

Уже и не помню, как сумела себя заставить сойти с места и, едва чувствуя под собой пол с собственными ногами, дошла до центрального низкого столика из чёрного глянцевого оргстекла. Который стал между мной и Маннерсом последним, разделяющим нас препятствием.

Удивительно, как я ещё не споткнулась и не подвернула ногу пока шла на высоких каблуках идеально подошедших мне красных туфель от Dolce&Gabbana. Впрочем, все вещи, которые я должна была сюда надеть соответствовали моим размерам и фигуре, как если бы шились на заказ, строго по моим меркам. Про платье вообще молчу. Моя попа и грудь нисколько не выпирали и не казались визуально более пышными, чем были на самом деле. А сама ткань при соприкосновении с телом ощущалась буквально второй кожей. Надень я это же платье при других обстоятельствах, наверное, испытала бы совершенно иные чувства. Хотя, всё равно не смогла не отметить в отражении зеркала насколько я изменилась и как стала выглядеть иначе в этих брендовых шмотках. Впрочем… всё это сейчас читалось в полуприкрытых глазах Маннерса, который разглядывал меня всё это время с головы до ног (и обратно) плотоядным взглядом пресыщенного, но очень довольного моим аппетитным видом хищника.

— Что ж… вполне даже недурно. На нечто приблизительное я и рассчитывал. Главное что без нижнего белья. Терпеть не могу проступающий через ткань одежды рельеф трусов и лифчиков. Только портят общее впечатление.

Он так и продолжал меня рассматривать, как будто я уже стояла перед ним полностью голая, беззащитная и готовая его принять в любую из ближайших секунд. И, естественно, ни от его лапающего взгляда, ни от прессующей близости легче не становилось. Скорее, наоборот. Хотелось сдохнуть прямо сейчас же и желательно мгновенно.

— В-вы же… не можете не понимать… что весь этот фарс едва ли принесёт вам желаемый результат. Я не… у меня…

— Дыши, Энн. — он вдруг вытянул из кармана брюк правую ладонь и направил ею в сторону дивана, громко прищёлкнув пальцами, чем и вынудил меня панически вздрогнуть. А потом интуитивно потянуться взглядом к его руке, перестав дышать, соображать и практически не верить собственным глазам. Тому, как он снова указал на сиденье дивана, но уже без голосового приглашения. — И хватит паниковать. Я не собираюсь с тобой делать ничего из того, что тебе может не понравиться. Садись уже и расслабься.

Он даже сделал полушаг назад и немного в сторону, но на вряд ли для того, чтобы я успокоилась от слегка увеличившегося между нами расстояния. Просто подошёл к ещё одному более высокому столику возле ближайшего к дивану кресла и подхватил из серебряного ведёрка бутылку с шампанским из прозрачного стекла с золотой этикеткой. Рассмотреть с такой дистанции название марки у меня не получилось. Но лично мне этого и не требовалось. Я и так знала, как выглядит самое дорогое в мире шампанское Кристалл.

А как же условие про не напиваться?

— Всего пару глотков, чтобы перестали дрожать руки. — он будто прочёл мои мысли, когда снова неспешно вернулся к дивану и протянул мне наполовину наполненный бокал с игристым золотисто-розовым напитком. И опять взглянул на меня, в этот раз сверху вниз, как бы по ходу, ни на что не претендуя и ничего не обещая. Словно и вправду пригласил меня сюда чисто из скуки, просто поговорить.

Я всё же заставила себя поднять руку и, преодолевая в ней слишком явную дрожь, потянулась за бокалом, стараясь смотреть куда угодно и на что угодно, но только не в лицо Маннерса и не на его живот, оказавшийся сейчас на уровне моих глаз.

— Умница. Осталось только разобраться с твоей неуместной паникой.

Но что я действительно меньше всего ожидала — этого того, как он вернётся к креслу и, как ни в чём ни бывало, усядется в него, принимая показательно расслабленную позу созерцателя-эстета. И даже подопрёт пальцами одной руки висок и щеку, облокотившись при этом о массивный валик подлокотника.