Я очень рано начала читать взрослые книги и никогда не думала, что чего-то не понимаю и перечитаю, когда вырасту. Кроме нескольких книг, которые я читала и говорила себе: «Перечитаю, когда вырасту». Одна из таких книг — «Тихий Дон». …Ладно, черт с ней, с Анечкой. «Тихий Дон» — это святое, пусть сидит до закрытия, читает «Тихий Дон». Но во сколько мы закрываемся? Какие у нас часы работы?..

Писатель для атмосферы у нас уже есть. Писатель, член Союза писателей. Живет в Толстовском доме, принес в подарок лавке пачку своих книг. Сказал, что его книги не представлены ни в «Буквоеде», ни в других книжных магазинах. Попросил выделить для его книг отдельную полку. Предложил устроить в лавке «Чемодан» цикл встреч с ним. Я согласилась на одну встречу. Цикл встреч с писателем, который нигде не продается, — это как-то не очень… Это мой аргумент. «Довлатов тоже нигде не продавался» — это его аргумент. Сейчас карантин, поэтому мы пускаем в лавку по одному человеку в маске и перчатках, а цикл встреч проведем после карантина — это консенсус.

Сказала Маратику, что не хотела бы проблем с законом. Сейчас карантин, все закрыто, кроме продуктовых магазинов и аптек. Книжная лавка «Чемодан» не продуктовый магазин и не аптека, у нас книги. Нас не привлекут к ответственности, не заставят платить штраф?..

ОЛИВКОВЫЙ ДОСТОЕВСКИЙ

Цитата дня:

— Деньги будут, к вечеру будут, приходи!

«Идиот»

v звонков, круто меняющих жизнь, — два

— Тебе нужны деньги? — спросил отец.

— Тебе нужны деньги? — спросила мама.

— Тебе нужны деньги? — спросил СН.

На свете не было более избалованного человека, чем я, завидуйте мне все!

Всем ответила: «Нет, спасибо».

В обычной жизни, до вируса, деньги меня не особенно волновали: переводить для финского концерна, который продает оборудование для фанерных комбинатов, скучно — что может быть веселого в производстве фанеры, но это практически постоянная работа, финны меня ценят и хорошо платят. Мама присылала мне сумочки, ремни и заколки из своего бутика. Когда я жила дома, мне не нужно было покупать еду. Переводов хватает на платья и кофточки из «Зары», а новый пуховик или плащ нужны человеку не так уж часто.

За время жизни с СН для меня ничего не изменилось: мне точно так же не нужно было покупать продукты или платить за квартиру. СН зачем-то подарил мне лисий воротник, как будто мы в пьесе Островского. Зачем дарят воротники, чтобы можно было продать в минуту невзгод? Воротник остался у СН.

Сейчас у меня на карточке достаточно денег, чтобы прожить месяц или два. А потом, что будет потом, смогу ли я содержать себя сама? Но ведь коллапс экономики не настанет внезапно? Финский концерн, на который я работаю, не перестанет продавать оборудование? Фанерные комбинаты не перестанут производить фанеру? Я буду переводить? …Я только что сдала большой перевод, и пока работы нет. Граница между Финляндией и Россией закрыта, концерн не продает оборудование, переводы с финского не нужны. Заказов на переводы с английского тоже нет, переводчиков с английского много.

Какая профессия самая нужная, самая безопасная при коллапсе экономики и крушении мира? Если вдруг конец света, кто выживет: юрист, пиар-менеджер, программист? Ну, врач выживет, учитель, пекарь, священник. …Я точно нет. Без меня как рабочей единицы человечество сможет обойтись.

…Это был первый звонок СН с тех пор, как я ушла. Все это время я репетировала в голове, как я скажу «привет», какие объяснения ему дам, с чем не соглашусь, на чем буду настаивать, когда он позвонит. И вот он позвонил.

Мы поговорили как хорошие знакомые, о вирусе, о Катьке, в основном о вирусе. Разговаривали, как будто я дочка его друга: когда-то давно он дружил со мной, как взрослый дружит с ребенком, а когда дети друзей вырастают, они становятся просто знакомыми.

СН дал мне «испытательный срок», неделю. Если рассказать кому-то, что мне поставили испытательный срок, как секретарше в офисе, это покажется ужасно унизительным, — и как вообще я могла на это пойти! Но все не так, как выглядит! Это был вежливый способ дать мне понять, что он не предлагает мне жить с ним, а приглашает меня в гости на неделю. Неделя превратилась в «еще неделю», затем СН продлил испытательный срок на сорок пять дней. Почему на сорок пять? А почему вообще пригласил меня, ведь своих предыдущих подруг не приглашал? Я не воспринимала как унижение, что он разрешает мне остаться или велит уйти. Наоборот, как награду или комплимент: я победила всех его предыдущих женщин, ему, такому значительному, сложному, нравится, что я рядом.

Катька надеялась, что СН разрешит мне остаться еще на пару недель. А он сделал мне предложение. Сказал: «Ладно, черт с тобой, оставайся, выходи за меня замуж, но при одном условии». Какое именно условие, не сказал.

Мы с Катькой шутили: пробежать марафон, съесть три килограмма макарон, поцеловать прохожего на улице, прокукарекать… Я была ошеломлена, и Катька тоже.

— Я женюсь на Лике с одним условием, — напомнил СН.

Одним условием была Катька. СН женится на мне, если мы с ним останемся вдвоем, без Катьки.

— Ты придумываешь это, чтобы посмотреть, как мы будем плакать. …Я просто не верю своим ушам… — сказала Катька.

СН оценивающе посмотрел на Катины уши, как будто измеряя их размер.

— Ты меня не так поняла. Ты моя любимая дочь. У нас с тобой свой мир, только наш. Ты можешь остаться. Но тогда Лика должна уйти. Я не хочу жить втроем.

Катька должна уйти, и мы с ним будем жить вдвоем, без Катьки. А если нет, то я должна уйти, и они с Катькой будут жить вдвоем, без меня.

СН объяснил: он рад, что мы с Катькой подружились, но это зашло слишком далеко. Отношения троих людей всегда очень сложны. В отношениях троих всегда возникают напряжение и коалиция «двое против одного». Когда я забочусь о нем, показываю свои чувства к нему, Катька тут же надувается. Злится, что он пренебрегает ею ради меня, и тут же перетягивает его внимание на себя. Наша жизнь будет выглядеть так: Катька будет ревновать, он — поочередно оправдываться перед Катькой и мной. Отношения между мной и Катькой станут для него источником боли. Или уже стали, я не поняла.

— А мне в этом раскладе вообще