Шрифт:
Закладка:
А по соседству с нею жила девушка, Аграфена, а попросту Груня. Сама из себя симпатичная и в работе азартная, но не везло ей с женихами. Первый, слышь-ка, утонул после сговора, второй заболел лихорадкой и в три дня сгорел, а третий и вовсе отказался вдруг от обещания и на другой оженился. Конечно, после всех этих случаев Груня стала призадумываться: «Верно, сглазил кто-то, не иначе!» Ну, грустить стала чаще, с подружками меньше смеяться, всё больше одна да одна.
Пошла она как-то по воду до колодца и повстречала Киреевну. А та давно примечала, что девушка сторонится подружек, одна по грибы да по ягоду ходит. Ну, старушка и говорит:
— По здорову ли ты, девица?
— Спасибо, баушка, — кланяется в ответ Груня, — всё у меня ладно.
— Ой ли? — не отстаёт соседка. — А что ж печаль с твоего лица не сходит? Отчего румянец на щеках не играет, и глаза не сияют, как водится у девушек?
Груня повздыхала да и отвечает:
— Не складывается у меня, Киреевна, с женихами… Никак пары не найдётся.
— Это дело поправимое! — улыбается старушка. — Приходи ко мне, как-нибудь под вечерок, покалякаем[88]. Там, глядь, и разрешится всё!
Поговорили и разошлись. Не сразу Аграфена собралась в гости к Киреевне. Знамо дело, то одно, то другое по хозяйству. Лето пролетело, осень во двор уж прокралась. Киреевна попеняла Груне:
— Что ж не заходишь, как обещалась? Али всё наладилось?
— Нет, — печалится девушка, — не наладилось. Паренёк, что мне по нраву, за другой ухлёстывает.
Ну, сговорились на вечер встретиться всё ж, пришла Груня, а бабушка её к окошечку сажает, кудель[89] подаёт и молвит:
— Пряжу напряди вот из этого, а после и поговорим.
Груня, сколько-нибудь у Киреевны побыла и домой пошла с куделью. На руку она была быстра, и вскорости пряжа была готова. А нити вышли чёрные да белые. Принесла она их к соседке.
— Дальше как быть, бабушка?
Та посмотрела работу, похвалила. Подаёт девушке красных ниток немного и говорит:
— Поди-ка подумай, как носочки вязать будешь мил другу своему.
— Так нет у меня мил друга! — вскричала Груня.
— Нет, так будет, — спокойно отвечает Киреевна. — Ты как вязать начнёшь, так и представь того, кто носочки эти наденет. Да хорошо представь! Как наяву! А как довяжешь, приходи ко мне снова. Да над рисунком хорошо подумай! Крепенько!
Пришла Груня домой, пряжу перебирает, а сама думку думает, какой бы рисунок изладить. По ту пору, вишь, редко кто рисунки на носках делал. Обычной вязкой свяжут и всё. Ну, иной раз пустят полосочку, али носочек беленьким сделают. Груня на крылечко вышла, смотрит на Луну, а сама в раздумьях всё. Тут, будто кто и шепнул ей:
— Цветок алый вывяжи!
Услышать услыхала, а как сделать, не поймёт. Долго думала, но всё же пришлось Киреевне на поклон идти. Та выслушала и растолковала соседке, как да что. Поняла Груня, что с кондачка[90] такую науку не возьмёшь, поучиться придётся. Стала по вечерам засиживаться у соседки, перенимать мастерство. Мать немножко поворчала, но всё ж таки стала отпускать дочку. И то сказать, хорошее ремесло хорошо кормит! Ходит девица, учится, а сама постоянно представляет себе того, кому носочки подарит. К весне связала Груня чёрные носочки, а сбоку рисунок алого цветочка с белыми листиками. Да так затейливо получилось, что сама Киреевна восхитилась.
— Ну, — говорит, — теперь ты, Груня, мастерица сама по себе. Носочки научилась вон какие обиходные[91] ладить! А теперь за малым дело — найти того, кому подаришь ты эти топотушки.
— А как же это сделать, Киреевна?
— А ты не торопись, девушка. Всему своё время. Живи себе и живи, а облик того, для кого носочки вязаны, не забывай. Сам он тебя найдёт, вот увидишь!
Обговорили всё, с тем и разошлись. Времечко потихоньку идёт, дело к лету повернуло, потеплело. Травка появилась первая, птицы бойчее запели. Тут и Груня собралась в лесок. Знамо, крапивки на щи надёргать святое дело, а на салат — сныти да медуницы. Взяла она корзиночку, матери сказалась и пошла. Трава эта неподалёку от села растёт, идти недолго. Вышла на полянку, собирает, что надо. Смотрит, грибы первые появились. Обрадовалась! По весне-то хочется чего-нибудь свеженького. Она и подумала, что грибков насобирать хорошо будет. Траву платком накрыла, сверху грибы складывает. Увлеклась маленько, не заметила, как в лесную чащу углубилась. Смотрит, места неизвестные. Спужалась малость.
Вдруг видит, птичка, незнакомая с виду, чвикает на веточке. Сама вроде серенька, а по крылышкам полоска красненькая и глазок моргает лукавый. Вспорхнула легко над девицей и невдалеке села, поглядывает. Груня к ней, та далее перелетела. Так и вывела девушку на опушку, к тропочке едва заметной. Тут на сердце у Груни легко сделалось, она ленту алую с косы выплела и привязала на деревце, приметочку сделала, чтоб на следующий раз не заблукать. Песню запела да по тропочке отправилась. А того не углядела девица, что за ней не одна птичка наблюдала. За кустами да за деревьями любовался красотой девичьей парень. Проводил он её утайкой, проследил, где живёт красавица, и по своим делам отправился. А ленточку алую себе забрал на память. Заместо неё зарубку сделал на коре.
Вскоре лето жаркое подоспело, работы полно, только успевай поворачиваться. Груня про тот случай и забыла вовсе. Настал праздник Купалы. Собрались парни и девчата на вечерний костёр. Девушки венки плетут да на воду бросают, просят жениха себе. Груня тоже сплела, опустила веночек в воду и молвит:
— Плыви лодочка к суженому, славному, недюжинному. Чтобы острый был глазок, да ума кузовок. Чтоб за мной горевал да сватов засылал!
Веночек плывёт, Груня за ним по бережку идёт. Течение силу набирает, уплыл веночек далеко, не видать куда. Девушка из виду потеряла его.
Постояла на бережку, пригорюнилась. Видать, далеко суженый, не найти. Тут подружки набежали, подхватили её под руки, смеются, зовут наперебой через костёр прыгать. Ушла с ними Груня и того не увидала, как паренёк незнакомый веночек из воды выловил и на голову себе надел.
Спустя-погодя как-то вечером встренула её
