Шрифт:
Закладка:
После того, как Друкпа Кюнле ушёл, люди стали гадать, как он намеревается выполнить такое дерзкое требование. Некоторые полагали, что он, наверняка, украдёт скотину. Наместник же на это лишь сказал:
— Как он это сделает, мне безразлично, лишь бы я получил своё мясо. Откройте завтра утром ворота.
Когда утром следующего дня солнце поднялось над восточными горами, послышался сильный шум и громкая ругань, приближающиеся со стороны долины Гьянце. Наконец показался Лама, гнавший перед собой сто десять кабарог из Гандена.
— Вот твой мясной налог! — крикнул Лама наместнику. — Бери, если хочешь, сейчас, я не смогу пригнать их тебе завтра. Сегодня же я могу услужить тебе всеми животными, какие только есть в Тибете. А не хочешь — я отошлю их в Чистые Страны. Так гласит повеление Владыки Смерти.
— Друкпа Кюнле, ты сошёл с ума! Ты воплощение Мары
или излучение Будды! Гнать кабарог словно овец в одном стаде — это настоящее чудо! Но всё же я не имею право брать налог живьём. Я могу принять только мясо, — сказал наместник.
— Это не проблема, — отвечал Лама, отсекая животным головы. Убив всех, он стал сдирать с них шкуру, сваливая окровавленные туши в одну кучу.
Наместника охватил ужас.
— Апау! Апау! — закричал он. — Безумный Друкпа Кюнле, мы совершили великий грех! Тебе не нужно больше платить налог на мясо, и отныне все потомки рода Друкпа освобождаются от этой обязанности. Возьми это мясо и продай ею на базаре. И освободи умы этих животных!
— Вчера ты велел мне уплатить тебе мясной налог, для чего я и пригнал сюда этих животных. Теперь ты говоришь, что он тебе больше не нужен. Если это так, то они могут вернуться в Ганден.
Он щёлкнул пальцами и крикнул:
— Возвращайтесь туда, откуда пришли!
Туши тут же вскочили и отыскали себе каждая по шкуре и по голове (причём некоторые маленькие животные схватили большие головы, а некоторые большие — маленькие головы). Так они и убежали обратно в Ганден. Говорят, что в этой местности ещё и по сей день можно встретить эту диковинную разновидность оленей с несоразмерными головами.
Наместника, его охранников и прислугу охватила такая глубокая преданность, что у них на глазах выступили слёзы. Они упали перед Ламой на колени, сложив руки, и наместник сказал:
Единственное Прибежище существ, Кюнга Легпа!
Южные облака, плывущие летом высоко в небе,
Несведущи о восходе и закате солнца.
Ледяной ветер, что завывает зимой,
Несведущ о побитых градом цветах.
В необъятном мраке нашего извечного невежества
Мы не знали, что Кюнле — великий Мастер.
За своё невежество и несообразительность
Просим мы о прощении.
Пожалуйста, затвори врата в низшие миры
И защити нас своим сочувствием!
И наместник коснулся своим лбом ног налджорпы. Впоследствии он обрил голову, принял религиозное имя и стал заведовать хозяйством как бодхисаттва.
Лама вернулся в пивную Адзоммы и продолжал пить и распевать песни. Девушки были от него в восторге и обратились к нему со словами:
— Вчера ты убил животных, а потом вернул их к жизни, и поэтому мы питаем к тебе очень большое доверие. В своей прежней жизни ты, несомненно, был Буддой. Расскажи нам, пожалуйста, об этом!
Друкпа Кюнле отвечал:
— Поскольку, рассматривая своё настоящее поведение, неминуемо получаешь некоторое представление о своих прежних существованиях, я спою вам одну песню:
В веренице моих многих жизней
Я принимал тела каждого вида существ.
Я только смутно припоминаю об этом,
Однако это должно быть приблизительно так:
Поскольку сейчас я так люблю чанг,
Должно быть, когда-то я был пчелой;
Поскольку сейчас я так похотлив,
Должно быть, когда-то я был петухом;
Поскольку сейчас я так зол,
Должно быть, когда-то я был змеёй;
Поскольку сейчас я так ленив,
Должно быть, когда-то я был свиньёй;
Поскольку сейчас я так скуп,
Должно быть, когда-то я был богачом;
Поскольку сейчас я так бесстыж,
Должно быть, когда-то я был безумцем;
Поскольку сейчас я такой лгун,
Должно быть, когда-то я был актёром;
Поскольку сейчас я себя так неприлично веду,
Должно быть, когда-то я был обезьяной;
Поскольку сейчас я такой кровожадный,
Должно быть, когда-то я был волком;
Поскольку сейчас у меня такой узкий задний проход,
Должно быть, когда-то я был монахиней;
Поскольку сейчас я так педантичен,
Должно быть, когда-то я был бесплодным;
Поскольку сейчас я проедаю своё богатство,
Должно быть, когда-то я был ламой;
Поскольку сейчас я так увлекаюсь накопительством,
Должно быть, когда-то я был управляющим;
Поскольку сейчас я так самолюбив,
Должно быть, когда-то я был начальником;
Поскольку сейчас я так люблю обманывать других,
Должно быть, когда-то я был торговцем;
Поскольку сейчас я так болтлив,
Должно быть, когда-то я был женщиной;
Но я не могу сказать вам,
Является ли это действительно правдой.
Подумайте сами. Как на ваш взгляд?
— Ты делаешь вид, будто перечисляешь свои прежние жизни, — ответили девушки, — а на самом деле ты раскрываешь нам наши собственные недостатки. Благодарим тебя за твоё поучение.
Лама продолжил странствие, направившись к монашеской академии, находящейся у ступы[44] Палкхор. Он застал там опытных в дебатах монахов, углублённых и свои прения.
Пока он наблюдал за этим зрелищем, его внимание вдруг привлекла хорошенькая девушка, сидевшая на краю ступы. Тут пожилой монах, стоявший во главе рядов монахов, обратился к нему:
— Друкпа Кюнле, знаки твоего совершенства и твои чудесные способности воистину ошеломляющи; но то, что ты не простираешься перед ступой и монашеской сангхой, говорит о том, что твоё воззрение превратно и находится в противоречии с учением Будды.
— Я — совершенный налджорпа, и уже давно завершил практики простираний и покаяния в проступках, — сказал Лама. — Но если ты считаешь это нужным, я буду простираться, — и он стал делать простирания перед девушкой и перед ступой с такой молитвой:
Я простираюсь перед этим прекрасным корпусом из глины,
Который не причислить к восьми ступам Сугаты[45].
Я простираюсь перед этим чудесным творением,
Не созданным руками Покровителя Искусств[46].
Я простираюсь перед этими тринадцатью колёсами[47],
Которым нет подобных в тринадцати мирах.
Я простираюсь перед попкой этой девушки из Гьянце,
Которую вы оставляете без внимания
В
