сделать надо. А потом выгоню всех пришельцев. Знал же, что стоит допилить барьер, внедрить защиту от телепортаций, но нет, нужно было отложить на потом…

Я подошел к саням и устало осмотрел лежащий на них груз. Ничего особенно: чьи-то крупные кости, пара запачканных в земле и глине длинных корней борлона — дешевого магического растения, который в пустыне не растет. Четыре завязанных пузатых мешка, какие-то контейнеры…

Я пару секунд раздумывал, стоит ли забросить сани за барьер, откуда никто кроме меня их потом обратно не вытащит, но передумал. Я обошел барьер полукругом, перепрыгнул через сухие кусты крыжовника и швырнул рюкзак в сугроб, заметая снегом. Когда закончу с практиками, заберу. Не дай бог словить огненный удар во что-то нужное.

Стоило мне пойти к скале, и голоса настороженно смолкли. Встречали меня готовым боевым порядком: за полутораметровой каменной стеной, возведенной, видимо, для таких случаев, засели три адепта Утренней звезды. Боевые жезлы лежали на камне, нацеленные на меня.

Я молчал. Адепты молчали тоже.

Я не подходил, неторопливо оценивая характеристики практиков. А они, видимо, понимали, что на таком расстоянии я увернусь без проблем, смогу сблизиться и атаковать уже их.

Второранговые… Интересно, они здесь одни, или где-то на скале есть адепт третьего ранга? Всё же сани говорят, что опыт у команды должен быть неплохим, раз они раскошелились на артефакты и даже кое-что собрали. А неплохой опыт обычно у профессиональных охотников, третьеранговых адептов.

— Два месяца назад я превратил это место в отличный сад, — негромко сказал я. — Вырастил яблони, груши, множество обычных трав. Я потратил чёртову кучу времени, взращивая всё эти деревья и травы, проводя энергоканалы под садом. А потом пришли трое придурков и спалили часть моего сада!

По мере моего монолога пацаны бледнели, а когда я взвинтил голос, сжались.

— Простите, уважаемый адепт! Мы искупим вину!

— Да. У нас есть камни души, пусть и немного…

Третий же с недоумением смотрел на приятелей. Когда он шепотом поинтересовался, кто я такой, ему так же шепотом сказали, что я — тот человек, который на ринге третьеранговых адептов уничтожал. Помнят… Аж на душе потеплело.

— Разумеется, искупите, здесь даже говорить не о чем. Разве что о размерах искупления. Сколько вас тут?

— Только трое.

— А сани чьи? Вы трое умелые настолько, что купили их просто потому что?

— В прошлом году с нами были два третьеранговых адепта, которые нас всему обучили… Но после боя возле школы их не стало.

— Сочувствую, — сказал я без всякого сочувствия. — Как узнали об этом месте? Что успели натворить кроме вероломного, гнилого и мерзотного сжигания моих деревьев?

И адепты принялись рассказывать. Выяснилось, что парни выковыряли из скалы камни душ, накопители, разрушив все печати, кроме барьера — им показалось, что иметь собственную защиту и приезжать сюда временами — хорошая идея. Не могу не согласиться — с такой точкой отдыха у пацанов получилось бы уходить куда дальше от школы и шляться по местам, по которым никто из остальных охотничьих команд не достигал.

После вопроса, не думали ли эти сверхразумы, что барьер здесь не просто так появился, парни помялись, но таки сознались, что приезжают сюда уже во второй раз. Планировали остаться не больше, чем на сутки. И вообще появляться здесь думали редко и осторожно, потому что сами по себе подобные барьеры в пустыне не появляются. Приди я сюда завтра, никого бы уже не встретил.

Хорошо, что они не пропускали лекции Каэльского рунного, и разбирались в знаках достаточно, чтобы понимать, что и для чего здесь предназначено. Иначе и барьер пришлось бы восстанавливать.

Я долго молчал, раздумывал, что делать с троицей малолетних идиотов. Меня они не атаковали, совсем наоборот: проявили уважение, слегка помяли чувство собственного величия. Лес жалко, но не настолько, чтобы убивать дураков: со всеми энергоканалами, которые я протянул через сад, выращивание деревьев займет не так много времени. Да и семян куча: как склеванных птичками, так и заботливо отложенных мною ранее в захоронку. Ее, кстати, школьники не нашли: сугроб нетронут, даже не потоптан, и бао в том месте горит чуточку ярче, чем в других.

— У нас есть камни. Можем вам отдать, — прервал молчание пацан — из осведомленных о моих аренных подвигах. Второй прошаренный кивнул. Третий жался за их спинами и молчал.

— Камни, которые вы у меня же из скалы и вытащили? — ехидно осведомился я.

— Не только…

— Верно, у нас разные есть…

— Кто вы по аспекту?

По аспекту парни оказались земляками, а тот, который жался за спинами, назвался адептом огня. Огневик мне был не слишком интересен: меня не знает, в разговоре не участвует, просто молчит с мрачным лицом.

И началась отработка адептовских косяков, а заодно и преобразование скалы. Я прошелся по всему саду, проверяя состояние деревьев, а заодно показывая фронт работ. Первым делом адепты выбили в скале ступеньки шириной в метр: теперь мне не нужно будет скакать по пологому склону с выступа на выступ. Вдобавок, ступеньки освободили место для будущих печатей. Вторым делом они убрали следы сомнительного ритуала кражи памяти. Теперь на месте бывшей печати красовалась ровная, как стекло, поверхность. Можно будет задействовать это место в других печатях. Да и вообще, больше мне не придется мучаться с проращиванием корней до нужных мест, чтобы закрыть скальные трещины: пацаны пообещали за завтрашний день превратить скалу в полотно для печатей и ритуалов. С учетом этого, я даже рад, что они выдернули камни души: на обновленной скале будет гораздо проще расположить печати максимально компактно. Правда, сами камни жаль: мало того, что часть их я достал из артефактов и они уже были пользованными, так после того, как их достали из печатей, камни пошли мелкими, с паутинку, трещинами. Я показал адептам их ошибку, и предупредил, что если они попробуют сбагрить такие камни в школьных торговых рядах, ничего, кроме сочных тумаков, их не ожидает, а в лично сделанных артефактах камни могут засбоить или расколоться в любой момент, а остаться без оружия посреди боя — очень, очень неудобная проблема.

Общался я в основном с земляками. Огневик, поняв, что мне он не нужен, пропал в районе затушенного кострища. Я поглядывал за ним краем глаза, но тот не занимался ничем, кроме ковыряния в носу и зажигания огня для согрева.

Земляки,