Шрифт:
Закладка:
— Никогда не пользовалась? — задал Гай дикобразу наводящий вопрос.
— Никогда…
— Все были такие в себе уверенные… Или им было плевать, что ты чувствуешь? — навис он надо мной, упираясь кулаком с тюбиком в матрас. — Ладно, я трус… Как говорится, первый секс в году определяет все последующие, так что я подстрахуюсь…
— Первый? Кажется, последний… — скривила я губы, хотя не была в этом на все сто уверена, потому что уже их просто не чувствовала.
— Мы куда-то спешим? Хочешь, принесу сюда ананасы и шампанское, чтобы не отвлекаться?
— На ура?
— На бой курантов, — хмыкнул Гай. — Предпочитаю слушать удары твоего сердца…
Не боится оглохнуть — смелый! Грудь давно ходила ходуном, а я предпочла бы, чтобы уже матрас…
— Валяй…
Вернее было бы сказать — снимай. Но он понял верно мою оговорку. Но снова пошел сверху — освободил грудь, чтобы тотчас поймать ее губами — если этот стон зовется новогодней песней, то я пела… Не имея ни голоса, ни сил оторвать его голову — если не от его тела, то хотя бы от своего, моей груди…
— Я готова… Спеклась, сварилась, поджарилась, подрумянилась — разомлела. Расплылась под ним в улыбке и почти беззвучно встретила его руку, наконец сорвавшую с меня этот чертов фиговый листок. Он поднес ко мне спичку, и я вспыхнула, со стоном откинувшись на уже такие же горячие, как и мои бедра, подушки.
— Это лишнее… — простонала я, двигаясь навстречу его руке.
— В сексе ничего не бывает лишнего — кроме слов, так что молчи…
Пришлось закусить губу, когда огонь из живота перебрался на грудь…
— Гай, прекрати…
— Я еще ничего не начинал…
Не начинала я — даже не проверила, есть ли тут на что натягивать резинку — руки проверяли на ломкость исключительно волосы на голове и порой — на груди. Идеально выбрит — когда успел, пока сидел в машине? И еще не оброс, а прошла уже вечность с нашей встречи, ну не говори, что мы и пяти часов не знакомы…
— Гай, ну пожалуйста…
— Ты же еще не готова… — проговорил он, вынырнув из темноты на уровне моих глаз.
— Я готова…
— К чему? — Ко всему…
— Это будет быстро.
— Шампанское стынет…
— Что тебе важнее: получить оргазм или выпить шампанского?
— Съесть ананас…
— Со вкусом клубники, поэтому и не предлагаю…
— Кто пробует его на вкус…
— Ограничиваются запахом…
— Лучше ананас… — выдохнула я ему в губы.
— Я принесу…
— Разбудишь собаку…
— Я осторожно…
— Я тебя не отпускаю…
— Но впускаешь?
— Безусловно…
— Я думал, с условием… Вы, бабы, всегда ставите условия…
— Не в последние минуты старого года…
— Выходит, получу все скопом в новом…
Я прижималась к нему сильнее и сильнее, пыталась ограничить его передвижение ногами, но он увертывался — наконец я поймала его конец и это было только начало. Снова поцелуи, сомкнутые пальцы, скомканные простыни. Я искала одну точку соприкосновения, он находил их тысячу махом. Нельзя все отдавать новому году, нужно оставить хоть маленькую благодарность году старому… Один, два, три… Я не считала последние минуты уходящего года. Я глотала стоны, прижавшись губами к мужскому уху. Гай держал меня крепко, пытаясь не вдавить, а оторвать от матраса — крылья не выросли, просто матрас переквалифицировался в батут, и с каждым прыжком Гая вниз, я подлетала вверх, и в какой-то момент зависла в невесомости: глаза в глаза, губы на ширине губ, грудь впечатана в грудь…
Я не нашла бы сейчас на своем теле даже миллиметра кожи, не впитавшей в себя аромат Гая — не клубники, не ананаса, а новогодней тайны — что же там в ларчике, за поволокой его глаз, сбитым дыханием и тремя капельками пота, катящимися с моего носа на приоткрытые губы … Ничего — пустота, и в пустоте счастье. Пустоту можно наполнить, пустота может ответить эхом, если кому-то захочется вдохнуть в нее жизнь…
— Хочешь посмотреть, который час? — спросил Гай, трогая губами мой вздернутый подбородок.
— Мне плевать на календарный год. Мой новый уже наступил…
— И что в нем будет? Много секса?
— Откуда ему взяться? — тронула я его губы, ставшие вдруг твердыми, словно гранит. А я же их секунду назад грызла — точно знания о том, что такое быть женщиной, которая может позволить себе новогоднюю радость, заключенную не в пузырьке шампанского, а в скатившемся на лоб шарике пота… С запахом клубники… Ну кто тебя выдумал, клубничка…
— Лежи и не двигайся!
Если бы я могла, поползла бы следом, чтобы увериться, что ты не съешь по дороге лишний ломтик ананаса…
— Не открывай глаза… Я их закрыла, чтобы продолжать качаться в лодке блаженства, и сейчас оно приобрело новый вкус — терпкий, сладкий, сочный — я тронула кончиком языка протянутый из темноты ломтик ананаса, провела по его краю, собирая сок и… Нашла губы, которые украли у меня почти весь кусок, почти всю меня и последние минуты уходящего года…
— Первый — всегда самый вкусный, ты не могла не поделиться, — тронул Гай мою ухо липкими губами.
— Ты мог бы отказаться в мою пользу. Было б по-мужски…
— Было б глупо… Я не глупец… Три минуты до старта. Пульнуть пробкой или ждем полночи?
— До полуночи… Три минуты осталось.
— Это много… Обними…
Руками, ногами — мысленно, но нет, Гай подтянул меня к себе, усадил на колени, насадил на иглу — он снова был в ударе и без зазрения совести принялся ворошить угли в моем затухающем пожаре.
— Гай, осторожней…
— Я не собираюсь кончать эту мутотень до нового года… Еще успею с клубничкой, сейчас у нас шампанское по плану…
А если выстрелит прямо в нос… Я отклонилась совсем на чуть-чуть, самой не хотелось терять его.
— Ура?
— Еще двадцать секунд, — следила я за электронными часами на тумбочке. — Давай!
Не двигайся, нет… Я сильнее обхватила его ногами, чтобы пробалансировать между матрасом и старым
