Что все рассмотренные идеи действительно первоначальны, это можно видеть из того, что они, во-первых, не сводимы ни к каким иным высшим идеям и, во-вторых, несводимы друг к другу. И действительно, единственно высшая идея, которая обнимает их собою, есть идея сущего, идея бытия не в смысле существования, но в смысле того, что обладает существованием. Но между этою высшею и последнею идеею и между идеями рассмотренными нет ничего промежуточного, связующего: идея бытия непосредственно разлагается на идею существования, на идею сущности, на идею атрибутов, на идею причины, на идею цели, на идею сходства и различия и на идею числа, – и непосредственно слагается из этих идей как образующих начал своих. То, что составляет объект этих семи идей, есть отдельные стороны того единого и всеобщего, что составляет объект этой последней идеи: бытие существует в вечном пребывании своем и в формах временного бывания своих частей, в своей сущности, неподвижной и скрытой, и в своих проявляющихся атрибутах, в причинности и в целесообразности совершающегося в нем, в сходстве и различии частей своих и в численных отношениях их; и ничего, кроме этого, познавая бытие, не познает разум. Несводимость этих идей друг к другу видна из этого, что ни одна из них не составляет части другой и что все они разнородны. И в самом деле, хотя существование есть и в природе, и в атрибутах, и в причине и в цели, и в сходстве и различии, и в числах (все это «существует»), тем не менее сущность всего этого лежит не в самом пребывании этом, но в чем-то таком, что именно не есть пребывание, но только пребывает. Равным образом, хотя каждая из этих семи сторон бытия имеет свою сущность, но последняя в каждой из них есть нечто совершенно другое, чем то, что мы разумеем под сущностью бытия как под одною из сторон его, – так, напр., сущность атрибутов есть принадлежность чему-либо и обусловленность им, тогда как сущность как сторона бытия есть нечто самосущее и не обусловленное; сущность причины есть не то же, что сущность цели и т. д. относительно всех других идей и относительно того, что составляет объект всех их. Каждая из них не заключает в себе всех других идей, но внешним образом опирается на них как на необходимые условия всего пребывающего; в самой же сущности своей это опирающееся есть нечто разнородное от всего другого, есть нечто самобытное и ни с чем не связанное, кроме самого сущего, сторону которого оно составляет.

Что всякое знание, какое приобретает человек, есть только частное проявление этих общих идей, это прямо следует из того, что идеи эти обнимают собою стороны бытия, частное проявление которого составляет все познаваемое. Человек, правда, познает различные вещи, но в этих вещах он познает всегда только существование, только сущность, только причинность, только цель, только сходство и различие, только число. Изучаемые вещи имеют различные причины и цели, различную сущность и атрибуты, – но все это разнится только в приложении (причина и цель) или только в неважном (сущность и атрибуты), – все же существенное и важное в них остается неизменным и тожественным. Словом, изменяются предметы изучения, но то, что изучается в этих предметах, остается неизменным. Изучает ли человек небесные светила или исследует невидимую и неразложимую частицу вещества – начальный атом, из которого образовался этот сложный мир; разбирает ли он круги, по которым движутся эти небесные тела, или процессы происхождения всего сложного из простого, и органического из безжизненного; переходит ли он от этого мира материальных вещей и явлений к миру вещей и явлений другого порядка – к явлениям добра и зла, страдания и радости; изучает ли нравственность, государство, самое познание, – всегда и всюду, неизменно и вечно он сперва узнает о существовании изучаемого, затем определяет его природу, описывает его свойства, раскрывает его происхождение и назначение, сходство и различие от окружающего и, наконец, его количественную сторону.

Из этих всеобщих и единственных норм понимания не следует выделять такие познания, как познание времени, пространства или положения и количества; потому что все это не разнствует с указанными идеями и составляет только или частное, хотя и своеобразное проявление этих идей, как время и пространство, или только один из видов их, как количество и положение.

IV. Мы проследили общий процесс, через который проходит понимание каждой отдельной вещи и который как элемент целого повторяется во всем человеческом знании. Теперь мы можем перейти к исследованию и утверждению того положения, ради которого был рассмотрен этот процесс, именно – что в нем раскрывается природа человеческого разума.

Уже ранее был установлен вид существования разума. Именно, было доказано, что рассматриваемый в самом себе, до соприкосновения с внешним миром, он не имеет реального существования, но потенциальное; причем, под первым разумелся тот вид бытия его, когда он представляет собою некоторую систему идей, а под вторым – то состояние его, когда он, не заключая в себе никакого сформировавшегося знания, представляет собою, однако, совокупность определенных условий, которые тотчас переходят в идеи, как только внешним миром будут даны объекты для них.

Рассмотрим ближе природу и свойства этой потенции.

Есть два вида потенций. Одни из них представляют собою ряд условий, случайно соединенных между собою в случайном порядке, которые с присоединением некоторых других дополняющих условий переходят в реальное бытие, причем это реальное бытие определяется не условиями дополненными, но условиями дополнившими и бывает тем или другим, смотря по тому, каковы последние. Так земля, в которую бросают семя, есть потенция растения, которое вырастает из нее. В ней лежит все то вещество, которое станет содержимым этого растения, но каково будет самое растение, это зависит от того, что мы присоединим к этой потенции – какое семя положим в землю.

Она дает содержание, но не она определяет форму, в которую будет заключено это содержание. Она есть совокупность условий, которые переходят в бесчисленные и разнообразные вещи, смотря по тому, с какими дополняющими условиями вступают они в соединение. Потенции этого первого рода можно назвать потенциями неопределенными, незаконченными, как бы бесформенными и безжизненными.

Другие потенции представляют собою нечто строго замкнутое, тесно определенное, могущее перейти только в один вид реального бытия и не переходящее ни в какой другой вид его, каковы бы ни были условия, в соединение с которыми вступает оно.