– Как же не понимать-то, – понятливо покивала Раиса. – Мила молоденькая… У молодых весь путь впереди, вот они пока и пошатываются от всякой ерунды – броня на сердце ещё маловата. – Слушай, а ты про того мальчика, который олуха в сугроб определил, у Лизка нашего спрашивала?

«Лизок», то есть Милина бабушка про молодого человека, так решительно заступившегося за её внучку, выяснить смогла немного.

– Он сказал, что меня искал с января. Мы тогда встретились на гололёде… Просто врезались друг в друга. Оба шлёпнулись, я ещё коленку ударила, а он, по-моему, на пятую точку приземлился. Вид был такой… – Мила слабо улыбнулась, – Исключительно дурацкий, если честно!

– Это у них бывает! – успокоила её Елизавета, – Особенно, при подобных жизненных сотрясениях! А зовут его как?

– Не знаю. Глупо спрашивать имя у человека, который сидит на ледяной дорожке и глазами хлопает как внезапно разбуженный филин.

– А сейчас он не сказал? – нахмурилась Елизавета.

– Да я, если честно, и не дала ему такой возможности, – Мила пожала плечами. – Никто мне не нужен! Тошнит от всех мужчин поголовно!

– А от отца? – заинтересовалась Елизавета.

– Ба, ну, ты что! – возмутилась Мила. – Это же папа!

– А от Ивана? – припомнила хитрая бабушка Милиного старшего двоюродного брата, которого внучка очень любила.

– Ба! Ну, что ты! Смеёшься надо мной? Да? Это же Ваня!

– Надо сообщить им, что они не мужчины? – ехидно уточнила её бабушка.

– Мужчины, конечно, но уже любимые! Вот от Игогошеньки тошнит! – Мила своего среднего двоюродного брата – Ваниного родного, почти не знала. – Я ж его видела два раза в раннем детстве. Его же мама больше к нам не пускала!

– Так, может, ты того парня узнаешь поближе, он тебе понравится и тошнить от него не будет? – коварно спросила Елизавета.

– Не узнаю! Я его послала, и он ушёл! – Мила гордо задрала подбородок.

– Напррррасно! Может, он вовсе и ничего! – главкошь Елизаветиного прайда – Буня, отлично знала, что посторонние люди различаются на «человека свойского», «человека равнодушного» и «не подходи к гаду, а то пнёт», абсолютно не по половым признакам. Есть женщины, к которым на глаза показываться опасно – будут с кирпичом бегать, а есть мужчины, которые и обогреют, и накормят и спасут! – Фокса! ФОКСААА! Гаврила, клюнь Фоксу, а то она дрыхнет, облопавшись и не слышит ничего!

Фокса, которой Мила от расстройства скормила весь свой ужин, и правда блаженно спала на своей лежанке, от дружеского клевка Гаврилы она взвыла, спросонья решив, что её укусил жуткий клюводог из её щенячьих кошмаров, а разобравшись в том, что это её просто так позвали, собралась жутко обидеться, но подумав, не стала. Любопытно же, чего звали!

– Чего тебе? – нарочито сухо уточнила она у Буни.

– Нечего было обжираться и так дрыхнуть! – фыркнула Буня. – Я тебе хотела сказать, что на прогулке надо будет отслеживать того, кто Милу от Брррысика спас.

– Погоди, да ведь она же его прогнала! – напомнила чёрная Нори.

– И что? Тебя вот тоже постоянно со стола прогоняют. Почему ты думаешь, что он глупее?

– Ну, он же не кот! – довод был увесистым, практически решающим.

– Понятно, что не кот! Но раз нашу Милу заметил и столько времени выслеживал – он небезнадёжен! – парировала Буня.

– Так, не отвлекайтесь! Вот же кошки… – фыркнула Фокса, – Положим, к ней кто-то такой подойдёт, что с ним сделать? Загрызть? Зализать? Сбить, придушить и приволочь домой?

Кошки насмешливо переглянулись.

– Нда… Самоуверенности тебе не занимать! – фыркнула трёхцветная Рома. – Как бы ты человека приволокла?

– Волоком! – гавкнула Фокса, которая намёки на свой размер не любила и законно считала, что она вполне в состоянии справиться с любой дичью напором и терьерско-таксячьим характером.

– Ладно, можешь попробовать его поволокать, то есть поволочь, но лучше всего – когда убедишься, что это нужный тип, постарайся чтобы Мила с ним побольше помяукала.

– А как? – уточнила Фокса.

– Ну, придумай что-нибудь… Штаны ему порви или испачкай! Мила извиняться за тебя будет, вот и тема!

Елизавета Петровна, как и Буня, была уверена в том, что молодой человек, у которого хватило упрямства столько времени искать случайно встреченную девушку, так просто не отступится!

И она была права!

– Как искать девушку, которую я за столько времени видел всего два раза? – страдал Макс. – Опять выслеживать? А ну как она решит, что я маньяк?

– Слушай, ты же говорил, будто тебе показалось, что те тётки, которые ферта в сугробе добивали, вроде как Милины знакомые? – вдруг припомнила Лена.

– Да, было такое ощущение… – задумчиво протянул Макс, наглаживая Мурьяну, висящую на его плече.

– Ну, и ты ещё спрашиваешь, как искать? – хмыкнул Сергей.

– Я тебя сейчас тресну за изощрённое издевательство! – вздохнул Макс. – Да, спрашиваю!

– Максик, Серёжа тебе намекает на самый ценный источник информации из существующих в природе! – Лена рассмеялась. – Если ты попал в незнакомый район без инета, навигатора и прочих благ цивилизации, проще всего найти любую дорогу к любому месту – спросить у местной жительницы в возрасте. Тебе расскажут и как пройти нормально, и как пройти коротким путём, и как остаться целым и невредимым на этом коротком пути, короче, ни один навигатор и в подмётки не годится нашим бабушкам!

– Именно! А в твоём случае и не поможет. Ты ж не будешь спрашивать у гаджета: «Как мне найти прекрасную рыжеволосую Милу, которая зимой меня сбила с ног, а позавчера послала далеко и надолго?»

Макс фыркнул. – Не, спросить-то я могу, но сам представляю, что мне ответят…

– Вот именно! Так что идёшь, гуляешь, воздухом дышишь, ищешь тех тётенек, которые утилизировали сугробом сбитого тобой ферта, – уверенно кивнул Сергей.

Макс не очень-то верил в удачу, но пошёл. Мало ли… А вдруг саму Милу увидит. Нет, он не станет к ней подходить – понятно же, что девушка пока точно не в настроении общаться, но по крайней мере посмотрит, где Мила живёт.

Ходил он по заветному парку не очень-то и долго, как вдруг заметил очень знакомую даму. Точнее, даже не заметил, а сначала услышал. И он, и половина района услышали пронзительный голос Галины Леонидовны.

– Молодой человек, уберите вашу овчарку, потому что моя Фаня её сейчас укусит! Что значит, пасть не откроется? Вот, видите, открылась! Ого, как открылась-то… А вы сомневались! Что значит, снимите с вашей овчарки мою дворняжку? Это я про вашего пса ничего