мундир офицера сухопутных войск. Вероятно, уже в то время основным приложением сил лейтенанта Фукусима становится военная разведка. Известно, что сын самурая для начала занялся анализом состояния вооруженных сил потенциальных противников Японии в Азии. В 1882–1884 годах он получил назначение в военный атташат Японии в Пекине, затем посетил Индию и Бирму, составив для себя общую картину борьбы мировых супердержав за Азию и выделив в ней наиболее полезное для родины, а значит, приоритетное для себя направление. Отныне и навсегда в фокусе его основных интересов (как и всей японской военной разведки в те годы) оказались Китай и Россия.

В 1887 году Фукусима в звании майора продолжил службу в должности военного атташе Японии в Берлине, но и тогда ему не суждено было забыть о нашей стране. Во-первых, Япония уже приняла решение о войне с Китаем и понимала, что стратегическое развитие этого, неизбежно победоносного, конфликта приведет к куда более серьезной войне с Россией за Корею. В связи с этим начавшееся в 1891 году строительство Транссибирской магистрали сильно встревожило японский Генштаб, отдававший себе отчет: даже одна, но безотказно функционирующая нитка железной дороги, тянущейся из европейской части России на Дальний Восток, резко снижает шансы Японии на, казалось бы, неизбежную победу в грядущем противостоянии. В том, что самой войны ждать оставалось недолго, на Островах не сомневался уже никто. Многие были даже уверены, что в основу конфликта лягут не только споры за территорию: несмотря на личные извинения императора Мэйдзи и выкуренную сигаретку, цесаревич Николай должен был теперь хранить в своем сердце чувство ненависти ко всем японцам. Точно — войны не миновать.

Кроме того, в Российской империи ширилось и крепло революционное движение, а вместе с ним поднимал голову национальный сепаратизм, не в последнюю очередь — польский. «Враг нашего врага — наш друг», — рассуждали в Токио и одинаково внимательно следили и за революционерами, и за националистами. И те и другие могли и должны были пригодиться в случае войны с Россией. По версии польских историков, японский военный атташе в Берлине майор Фукусима вступил в контакт с поляками, используя их в качестве своих агентов, а когда срок его службы в Европе подошел к концу, решил лично проверить полученную от них информацию. Ему пора было поработать в поле — в буквальном смысле этого выражения.

Существует легенда, что незадолго до окончания командировки в Берлине Фукусима в состоянии подпития заключил пари с одним германским офицером, что сумеет верхом в одиночку вернуться на родину. Поверить в столь легкомысленную причину спора мешает статус японского разведчика — человек военный, при погонах, потратить время на какое бы то ни было героическое приключение мог только с разрешения своего командования. Но как прикрытие такое пари и правда смотрелось неплохо. Так что, судя по всему, майор Фукусима действовал совершенно трезво — получил приказ или разрешение на возвращение в Японию сухопутным путем через территорию Российской империи, включая потенциально интересную для агентурной японской разведки Польшу, а главное — вдоль строящейся Транссибирской магистрали.

К путешествию Фукусима Ясумаса готовился долго — несколько месяцев. Наконец 11 февраля 1892 года он выехал из Берлина. Никаких препятствий на территории скорого и вероятного противника ему не чинили, а если русские и стесняли свободу действий японского разведчика, то исключительно из традиций гостеприимства. 20 марта российская газета с характерным названием «Разведчик» сообщала дотошным читателям (орфография и пунктуация оригинала):

«Еще 22 февраля прибыл из Берлина в Сувалки, направляющийся через Сибирь, Манджурию, Китай на Японию, майор японского генерального штаба Фукушима (Foukoushima), верхом, один без вестового и заводной лошади. Фукушима выехал из Берлина 31 января (по нашему стилю) и сделал более 800 верст в 24 дня, в среднем по 36–37 верст в сутки, считая дневки в том числе.

Выехав 22 февраля в 11 часов утра, из Августова, при морозе свыше 12°, он в 2½ часа въехал в Сувалки, сопровождаемый командиром и офицерами 6-го лейб-драгунского Павлоградского Его Величества полка с музыкой, встретившими гостя на пути и предложившими ему завтрак, и вообще принявшими его с крайним радушием чисто по-русски.

Фукушима по прежнему роду службы пехотный офицер; родился в Японии, в Синано, много путешествовал в Америке, Индии, Китае и Европе; продолжительную поездку верхом делает первый раз. Ему 37 лет, вид чрезвычайно моложавый. Вес его около 63 килограммов, седла — 12 килограммов, одежда и снаряжение 21 килограмм, всего лошадь несет около 6 пуд. (5 пуд. 32 ф. = 95 килограммам).

Одет Фукушима во время езды в походную японскую форму: черная походная венгерка, чакчиры в роде казачьих, пальто на меху и холодная фуражка. Сапоги и перчатки не из теплых, башлык на плечах, голову не покрывает. В чемодане, притороченном сзади седла, — смена белья. Пищевой режим: утром чашек 6 чаю, во время пути ничего и по приезде обед и бесконечный чай (по-европейски, с лимоном). Вин никаких не пьет. Во время пути не курит. Седло желтой кожи, без потника, взамен коего фильцевая попона; лошадь на мундштуке, который снимается во время сильного мороза. Лошадь гнедая английская (не чистой крови)… 3 ½ вершков, 9 лет, готовлена к поездке 2–3 месяца. <…>

Переезд делается: небольшой, при хорошей дороге, с одним привалом в ½ — 1 час; усиленный с двумя тоже по ½ — 1 часу, причем первый привал после кратчайшего расстояния, последний перегон наибольший; примерно так: 15 верст — привал, 20 верст — привал и 25 — ночлег.

Переход ведется переменным аллюром: верста рысью, верста шагом. Видоизменяя в зависимости от пути. Из Сувалок Фукушима выехал в Мариамполь (59 верст) 23 февраля в 11 часов утра при морозе в 10° и при сильном встречном ветре, особенно резком в поле. Его сопровождали офицеры Павлоградского полка, причем подполковник Захаров проехал с ним вплоть до Мариамполя, одетый совершенно по-летнему (на другой день вернулся назад).

Дорога была занесена снегом, и единственная узкая колея была изрыта так, что двум рядом нельзя было ехать. На пути их встретили офицеры 5-го лейб-драгунского Курляндского полка и проводили до Мариамполя, где командиром предложен был обед и ночлег. По расстоянию в 59 верст для нашей кавалерии, привыкшей целыми частями свободно делать такие концы, переход этот ничего удивительного не представляет, но принимая во внимание адский ветер при морозе в 10° и скверную дорогу, можно отдать должное свежему виду обоих путников, у которых не было замечено ни малейшего утомления.

24 февраля Фукушима выехал в Ковно (59 верст), сопровождаемый корнетом Герне.

Владея тремя языками (английским, немецким, французским) и путешествуя по пунктам расположения войск, встречая везде русское радушие и прием, Фукушима не встречает пока неудобств, но в дальнейшем пути, зная только шесть слов по-русски, ему не миновать затруднений, если он не озаботится пополнить свой лексикон».

Майор Фукусима, видимо, озаботился пополнением лексикона (поздние легенды безосновательно приписывают ему «свободное владение» то пятью,