Ракета с ревом довернула, и через секунд 40 прогремел взрыв.

Так ваш покорный слуга не спас завод локомотивов в Луганске…

На горизонте поднимался едкий чёрный дым, а на душе была тяжёлая обида.

Коптер же я после прилёта поднял спустя минут пять, но работал РЭБ, и поэтому выше 30 метров я подниматься не стал – возвращаться на минное поле не хотелось.

Кроме густого чёрного очага пожара, я ничего не разглядел.

Но утешало меня одно: я знал, что мой коллега Гусь напрокат сейчас на противоположном берегу реки развлекает себя тайными прогулками по минному полю и, зная о моем задании, видя огромный столб дыма на горизонте, вероятнее всего, предполагает, что день у меня сегодня не заладился и можно будет размародерить мой рюкзак.

Возвращаясь домой, я с горечью вспоминал тот «сухарь» в воздухе (который, скорее всего, поднялся для перехвата), переживая за аэродром. Всё-таки к лётчикам я относился всегда с любовью и уважением, кроме тех случаев, когда они стреляли по мне.

Ну а коптер и сегодня, несмотря на трудности и замененные лопасти, по-прежнему выполняет и будет выполнять свои боевые и не очень вылеты.

Сын Торвальда

Тренировка

Другой же ваш покорный слуга тихо-мирно поднимал «Мавик» со сбросом[38], к которому был зацеплен хвостовик от выстрела к РПГ-7[39].

Это была рядовая тренировка. Пехота должна была штурмить нашу неприступную линию обороны, а мы кошмарить их, забрасывая самодельными ФАБами (пустышками, но скорость они набирали будь здоров)[40].

Ну вот, действовали мы так: мой второй номер поднимает свой «Мавик» как можно выше и пристально высматривает вкусные цели (разведчик).

Как только он видит что-нибудь стоящее, я тут же поднимал свой дрон со сбросом и нападал на них, словно голодный стервятник на сочную падаль (бомбер). Я придерживался наглого метода наших противников: высота от 100 до 130 метров. Прилетаем, быстро скидываем, улетаем восвояси.

Мой коллега пошёл на посадку, не найдя ничего привлекательного. Я же решил, что можно отработать по первому попавшемуся и менять позицию, так как условный противник был уже близко.

Совершенно закономерно я увидел лежащего пулеметчика у угла раздолбанного дома: держит сектор и подавляет противника, пока его отделение передвигается.

– Надо было чаще менять позицию, – цинично проговорил я и сбросил на него дрын. Который по страшному стечению обстоятельств воткнулся ему между ног (да, он лежал не сомкнув ноги и прижав пятки, так как раскинутые и подогнутые ноги пулеметчика позволяют ему контролировать строчку гораздо эффективнее).

Я, конечно, покрылся потом и начал сваливать на заранее выбранное место посадки. Набрав высоту 300 метров, пульт завопил «режим аса включён», а затем дрон резко рухнул вниз.

Все попытки хоть как-то вернуть над ним контроль не увенчивались успехом. «Мавик» неумолимо приближался к застройке. В последний момент на высоте 10 метров дрон завис и стабилизировался.

Как потом внезапно выяснится, рядом работал РЭБ моей любимой и обожаемой Росгвардии. В тот день они записали себе ещё один сбитый вражеский беспилотник… А может, даже и Су-25.

Гусь напрокат

Как я сжег свое кладбище

Это был очередной день моего безумия.

Мы выдвинулись на задачу, а мне в помощь дали двух юных падаванов. Я взял с собой миноискатель, щуп, банку «Адреналина», ну и, конечно же, Гуся напрокат… который взял с собой бутылку отработки.

Остановив машину недалеко от места выгрузки, я привёл своих учеников к знакомому, у которого был неразминированный участок из противотанковых мин.

Я оставил юных падаванов, поставив им задачу (это был их первый самостоятельный боевой выход). Я знал, что хорошо научил их. Но, все ещё по-отцовски оберегая, я смухлевал, не сказав им о том, что противопехотных мин там нет, поэтому пусть становятся воистину «самостоятельными» и работают на все сто процентов.

После того как мы прокатились с этим проклятым Гусем, мы поняли, что нам не хватило того адреналина, и мы потенциально хотели сжечь ещё кого-то или что-то.

Вернувшись, падаваны доложили, что задачу выполнили. Нашли и обезвредили 12 противотанковых мин. Их можно было забирать с собой на базу. И «ещё кое-что»…

На мой вопросительный взгляд они сказали, что тут в подвале лежат ещё три ракеты от «Корнета», которые давно не боеготовы (отсырела контактная группа). ПТУРы[41] требовали, да просто умоляли нас взорвать их к ебене матери. А моё чувство долга как человека, который очищает землю от всего взрывоопасного, подталкивало меня это сделать.

Отошли за НП[42], расположили ПТУРы и грубо нарушили ТБ[43]. Копать было лень, ВВ[44] было мало, а тээмки[45] остались у машины. Идти было за ними лень…

Я под одобряющие возгласы и взгляды обернулся, посмотрел на Гуся-искусителя и сказал, что они разлетятся и тут будет пожар. Это плохая идея, но мой коллега, давящая на меня атмосфера, а также мои тайные мазохистские наклонности заставили меня сделать это.

Я положил заряд ВВ, взял кольцо ЗТП и сказал: «Давайте сделаем это вместе!» Мы взялись дружно за кольцо вчетвером и, как в «Братстве Кольца» хоббиты, потянули его одновременно.

Дёрнув кольцо, я сразу отдал команду личному составу укрыться. Пробежав метров 150, мы все расположились рядом с окопом и стали ждать. Ощущая, что время вот-вот подойдёт, я сказал: «Вот сейчас».

И тут у… бало… Нет, не просто «взорвалось», а именно «У-Е-БА-ЛО» так, что падаваны кинулись в закрытый окоп, а когда я через мгновение поднял глаза, то увидел, как в меня летит горящий маршевый двигатель. Я бросился в окоп тоже, но место было уже занято… Приняв свою судьбу, я мужественно остался стоять… Двигатель упал от меня в четырех метрах, и пламя из его сопла вовсю херачило в куст сухой травы.

Я бросился его тушить, осознавая, что хожу по минам. Да, б…, именно по минам – там был непроверенный участок и торчащие из земли тээмки. Я саперной лопаткой кое-как практически локализовал возгорание. И вот когда я уже почувствовал быструю победу и контроль над ситуацией, я услышал…

Тем временем Гусь:

– На самом деле все было несколько иначе. Вот мои показания…

Начнем с того, что я наблюдал картину несколько шире. Я сразу срисовал, что места в окопе не будет, ибо весь личный состав забился туда, как шпроты в банку. Поэтому после того как задорно жахнуло, я даже не стал смотреть в сторону