— Сомневаешься в моем суждении, папочка? — Нежный голосок полнился игривостью. А яркие зеленые глаза, куда более оживленные, чем у младшей сестры, сканером прошлись по идеальным чертам лица родителя. Это то, как должен был выглядеть совершенный мужчина, без изъянов, без слабостей… — Коновалов и правда умен. Мне одного разговора хватило, чтобы голова чуть не закипела. Он запросто может придумать решение тех проблем, с которыми столкнулся в Дзержинске. Множество решений. Более сложных, но менее кровавых. Как это делаешь ты. Однако этот злобный пес выбрал легкий путь, от которого несет смертью. Видел бы ты его лицо… Жаждущее, нетерпеливое, самовлюбленное. Психопатов очень сложно контролировать. Их воля держится не на чувствах, а на четком понимании того, что наиболее выгодно. Весь их мир, построен вокруг самости. Моя сила тут не поможет. Нам и правда нужно связываться с тем, кого нельзя удержать на поводке?

Вспоминая тщетные попытки исказить мысли здоровяка относительно бандитов Дзержинска, Лена скуксила носик. Ей претило все, что не могло быть порабощено. Но девушка знала, как утихомирить свой гнев. Она плавно скользнула вперед, устроив подтянутую попку на коленях отца, и нежно пробрала коготками снежно-белые волосы.

— В контроле Павла нет необходимости. Достаточно убедить его в том, что окружение из простых людей ничего не стоит. Он должен понять — все кроме нас не заслуживают равного отношения, лишь подчинения. Даже лучший друг, который в критической ситуации показывает мягкое брюшко, вместо решимости. — Отложив чашечку с недопитым кофе на журнальный столик, Юлиан запустил руку под черную юбку. — Тогда у него никого не останется, кроме эволюционистов.

Лена, прикрыв глаза от удовольствия, и ерзая на бедрах отца, вдруг крепко вцепилась в его волосы. На что Юлиан и бровью не повел, привычный к садистским наклонностям дочурки.

— Почему ты прилагаешь столько усилий ради этого пса? Что в нем такого… Ах… особенного?… — Не сдержав стон, девушка закусила губы, и шире раздвинула ноги, давая больший простор умелой руке.

Похотливые игры стали достаточно громкими, чтобы проникать за пределы помещения. Но увлеченную парочку это мало заботило.

— Взгляни вон туда. — Юлиан, сохранявший несколько отвлеченный вид, несмотря на вполне вовлеченную реакцию ниже пояса, кивнул в угол комнаты. Там стояли два клетчатых баула, контрастирующих с дорогим убранством кабинета. — В этих сумках миллион рублей. Миллион, с которым Павел расстался, будто с червонцем. Твои способности чудесны, они могут перековать волю человека: Заставить убежденного сомневаться, верного раздумывать о предательстве. Но скольких ты способна поработить? Одного за раз? Павел недавно открыл мне очень интересную мысль… Деньги могут проделывать то же самое, но с гораздо большим количеством людей. Если б ты только знала, насколько проще стало управлять идиотами в парткоме с помощью простых бумажек…

Глава 19

Бессилие

Казалось, успехи в политической игре возбуждали Юлиана гораздо сильнее, чем сексапильный запретный плод. Он наслаждался образами подобострастных чинуш, пытающихся всячески угодить ему после получения взяток. Они и не подозревали, что, будучи червяками, сами же насадились на крючок.

— Значит пес — наш спонсор? — Недовольная тем, что внимание отца уходит куда-то в сторону, Лена сменила положение, и оседлала его.

Юбка задралась, открывая вид на черные кружевные трусики, купленные недавно на рынке. В палатке ненавистного пса.

Она улыбнулась, увидев отражение похоти в красных глазах, а затем впилась губами в уста родителя. Покусывая их, и навязывая свой безумный темп, полный страсти.

Почти минуту длился поцелуй, но Юлиан нашел силы оторваться и ответить:

— Пока что нет. Этих копеек совсем недостаточно. Для того чтобы сместить Московское правительство, защищенное эволюционистами красного молота, придется убедить простых клопов по всей стране в том, что мы — намного лучше. Необходимо реализовать все программы, с которыми не справилась предыдущая власть. А для этого нужны миллиарды. — Полный ожиданий от будущего, и накачанный эндорфином от настоящего, Юлиан улыбнулся как никогда широко. — Но то, с какой легкостью Павел распоряжается своими деньгами — показатель больших амбиций. Перед лицом серьезных выгод, сопряженных с риском, он не будет долго мяться, как эти архаичные идиоты из старых семей. И вот тогда он станет нашим спонсором. А пока пусть растет. Все равно его жизнь, его близкие, его финансы, все под нашим контролем.

Расстегивая пуговицы белой блузки, старший Димченко уже добрался до пупка, как вдруг Лена повернула голову к двери с задорным выражением.

— Может, зайдешь, сестренка? — Сладким голоском обратившись к той, кто подслушивал по ту сторону, Лена уставилась на резко распахнувшуюся дверь.

Перед лицом взбешенной особы, вокруг которой кружили нити энергии, она даже не попыталась привести себя в порядок. Блузка все так же расстегнута, юбка задрана, а в зеленых глазах — похоть.

— Вы мне отвратительны… — Катя, чье утонченное личико исказила гримаса гнева, швырнула струю ледяной силы. К сожалению, негативная энергия тут же перешла под контроль Юлиана, развеявшего ее щелчком пальцев. — Не лезьте к Павлу.

Сгорая от ярости и бессилия, девушка могла огрызаться только словами. Впрочем, и они не производили особого впечатления.

Да, Лена прикрыла обнаженную попку юбкой, но лишь потому, что стало прохладно…

— Защищаешь возлюбленного? — Старшая сестра хитро прищурилась, приобнимая голову отца. В детстве это были любимые игрушки, которыми Лена дразнила младшую, а теперь все по-взрослому. Но суть все та же: «Лучшее — мне, остальное тоже». — Разве у вас все было не в понарошку?

Задавая этот вопрос, дьяволица вдруг захотела оседлать нового мужчину. Здоровенного двухметрового жеребца, которого сестренка не смогла удержать. Если она узнает об этом, какое же выражение будет на лице? Грусть? Слезы? Паника? Гнев? Может все вместе? Невероятно интересно узнать!

— Я защищаю маму, и себя. — Катя немного лукавила, скрывая истинные чувства, однако говорила со всей серьезностью. Она прекрасно помнила ситуацию с Игорем Совьяловым. Несмотря на пустяковый конфликт, Коновалов не планировал оставлять боксера в покое даже после победы. Если бы не наличие учителей, и ее вмешательство, кто знает, чем бы закончил Игорь. В инвалидной коляске, или был бы растерзан как те нападавшие за кинотеатром… — Вы совсем не знаете Коновалова. Если узнает, что вы сделали Шустриным… Он вас достанет любыми способами. Даже через нас с мамой.

Кате самой было смешно от подобной риторики. Их семья — большой фарс, держащийся не на любви, и взаимовыручке, а лишь на кровном родстве,