– Я знаю, как вас зовут, правда почему-то в вашей интерме[2] к вам обращались, как к простолюдину.

– Я вас тоже попросил бы не открывать, что я шевалье, перед остальными. Со временем, если захотите, я расскажу почему, но не сейчас.

– Хорошо, буду знать, а меня зовут Франка, – чуть сократила имя девушка. – Просто Франка, – увидев, что парень хочет что-то спросить, уточнила она.

– Я потом вам все объясню, – покраснев проговорил Дарк и попытался перевести раз говор на другую тему. – Мне через некоторое время надо будет вас осмотреть… вернее, не вас, а вашу рану осмотреть, – покраснел в очередной раз Дарк.

В присутствии Франки он терялся, постоянно сбивался с мысли, и оттого речь его была невнятна и косноязычна.

– Мы нашли еще раненого, с ним очень плохо, поломаны ноги и разрублена кисть руки, а еще к нам прибились два человека, граф Ковский и его слуга, – не зная зачем, Дарк стал ей рассказывать.

– Ой, как хорошо! – вскинулась Франка и тут же зашипела, побледнев, потревожив рану. – Попросите, чтобы граф навестил меня.

Дарк вышел из-под навеса и позвал графа, сказав, что его хотят видеть.

Народ уже развел костер и водрузил на огонь котел, который нашли среди вещей. Дарк достал еще свой и, плеснув в него воды, повесил рядом. Когда вода закипела, бросил в нее траву, которую собирал да еще достал из своего мешка, и, немного проварив траву, снял котелок с огня и поставил, чтобы варево остыло. После чего принялся резать оставшуюся ткань рубашки на полосы. За работой наблюдая за навесом, под которым лежала Франка, он увидел, как оттуда вышел граф и почему-то улыбался, у Дарка даже кошки на душе заскребли. Но так как работы было много, он отвлекся: Тубор принес несколько дощечек, вырубленных им, пришлось приступить к врачеванию гвардейца. Он промыл ему рану вином, наложил на нее вынутую из отвара траву и замотал полотном, зафиксировав кисть дощечками, чтобы не тревожить. Ноги тоже зафиксировал дощечками, предварительно проверив, правильно ли уложены кости. Да, сержант учил его оказывать первую помощь при ранах и переломах, но одно – это слушать, что тебе говорят, и совсем другое – это делать. Когда он закончил возиться с гвардейцем, то был просто мокрый от пота.

Когда он вернулся к Франке, то увидел, что та раздета, вернее, с нее было снято вчерашнее одеяние, грудь прикрыта какой-то тканью, одна рука продета в рукав дублета, а на вторую просто накинута пола.

«Ну что же, – подумал он, – так даже лучше, свободный доступ к ране обеспечен».

Дарк осторожно отмочил ранее наложенную им повязку, осмотрел рану – вроде бы нагноения нет – промыл ее вином и наложил повязку с травами. После чего заставил девушку выпить горький настой, и тут принесли кашу, которую за это время приготовила служанка баронессы. Она стала помогать кушать Франке, и Дарк ушел, чтобы никого не смущать.

Народ ел кашу прямо из котла, у кого-то была ложка, кому-то вырезали что-то на нее похожее, никто не перебирал и не возмущался. Он достал из мешка еще один небольшой котелок, ему наложили туда каши, он принялся глотать горячую еду и только сейчас понял, насколько голоден. После еды Дарка стало клонить в сон, напряжение последних суток и ночь, в которую они мародерствовали на поле боя, дали о себе знать. Надо было обдумать, что делать дальше, но пока раненые немного не подлечатся, перемещаться куда-нибудь невозможно. За невеселыми мыслями он и не заметил, как заснул.

Проснулся он от тревожного чувства, открыл глаза и сразу не понял, где он находится. Потом вспомнил, и чувство тревоги еще больше овладело им. Он осмотрелся вокруг и увидел, что люди чем-то занимаются, солнце было еще высоко, время было скорее послеобеденное. Граф что-то объяснял Тубору и Ашкену, а его слуга и служанка баронессы что-то готовили у костра. Сама же баронесса находилась рядом с Франкой, и они о чем-то разговаривали. Один лишь мальчишка, брат баронессы, спал, прикрытый чьим-то камзолом. Дарк поднялся и подошел к графу и парням.

– Вот скажите, Дарк, что вы думаете делать дальше? – тут же задал ему вопрос граф. Дарк удивился вначале, но, подумав, ответил:

– Нам надо уходить отсюда глубже в лес и держать путь в глубину королевства, пытаясь оторваться от передовых отрядов польмарцев. Но вся проблема в раненых. Еще бы хоть пару дней, чтобы их раны начали подживать, и можно трогаться в путь.

– Где-то в двух днях пути отсюда на север протекает река, если бы найти какое-то плавсредство, то мы могли бы спокойно по ней спуститься до города Самельборг. Оттуда всего неделя пути, и мы в столице. Но эти места практически не обжиты, и я даже не знаю, где тут ближайшее село, – уточнил граф.

– Что у нас по припасам? – посмотрел Дарк на Тубора.

– Один бурдюк вина и два воды, два кинта[3] пшена и пять кинтов ячменя. Два куска сала по кинту и немного масла аверы[4]. По продуктам все. А так еще три кольчуги, два копья, четыре меча и несколько кинжалов, композитный лук и полный колчан стрел. Два мотка веревок, примерно ирд[5], кожаные ремни, инструменты. Шесть лошадей и пять седел. Казан. Что-то есть еще в трех мешках, их не разобрали.

– Надо бы улучшить навес и постелить хорошую подстилку из лапника, – проговорил Дарк, ни к кому не обращаясь, – где там топор?

– Я могу пройтись, и, может, что подстрелю на ужин, – проговорил Тубор. – Как скажешь, Дарк?

– Хорошо, ты тогда иди, а мы с Ашкеном займемся устройством ночлега.

– Я с вами, господа, я с вами, – засуетился граф. – Эй, Трок, а ну давай сюда, есть работа.

Вчетвером они решили переделать и навес. Обрубив нижние ветки у большой ели, они оперли на сучья срубленные слеги и лесины и принялись их плотно укрывать лапами елей, потом нарубили и укрыли ими же землю, а уже на них постелили тент от повозки. Получился огромный шалаш. У входа вырыли неглубокую яму и развели в ней костер. Теперь они были укрыты от дождя, и тот же костер у входа хоть немного будет согревать ночью. После чего осторожно перенесли в шалаш раненых. Франка даже сама перешла, опираясь на графа, а гвардейца перенесли: он еще до сих пор не пришел в себя.

К вечеру вернулся Тубор и принес небольшую лесную косулю. Ее тут же разделали, и Дарк, вырезав печень и немного отварив ее, принялся кормить Франку.

– Это очень полезно для вас, так как вы потеряли много крови, – говорил он, скармливая небольшие куски почти сырой печени девушке.

Та кривилась, но ела, все-таки печень с кровью она ела, наверное, впервые. Дарк и раненого гвардейца, который к вечеру пришел в себя, тоже накормил печенью. На ужин все ели кашу с мясом. Пусть весенние звери были тощие, но даже такое мясо сделало и вкус, и запах каши намного лучше. Хуже было с водой: она заканчивалась, а поблизости родника нигде не на шли, поэтому приняли решение экономить и воду в первую очередь давать раненым.