Имилия как и раньше, крутилась рядом с Дарком, постоянно обращалась к нему с тем или иным вопросом. Как-то у нее состоялся небольшой разговор один на один с Франкой, когда все были заняты работой и никто их не слышал.

– Тебе нравится Дарк? – спросила Франка.

Имилия посмотрела на нее и, покраснев, ответила:

– Да, нравится.

– Но ты же баронесса, а он простой бедный наемник.

– Ну и что? Ты просто не понимаешь, только рядом с ним я чувствую себя спокойно, даже сама не знаю почему. И если бы он только согласился, я бы вышла за него замуж. Да, он простой наемник, но… но… – в голосе ее звенели уже слезы. Она так и не договорила, их прервал брат баронессы, появившись под навесом.

Этот разговор заставил Франку более внимательно взглянуть на Дарка.

«А вы, барон, не так просты. Ишь, как девчонку увлек», – думала она, хоть и видела, что парень не дает никаких поводов думать о том, что он соблазнитель. Даже скорее наоборот, он старался отстраниться от девочки, не грубо, мягко, но постоянно избегал с ней общения.

Через сутки вечером еще раз обдумали ситуацию, решили, что утром надо двигаться к реке и идти подальше от тракта и поближе к воде. А дойдя до реки, уже там принимать решение, как быть дальше. Утром, позавтракав оставшейся с вечера кашей и погрузив раненых на приготовленные носилки, закрепленные на лошадях, отправились в путь. Так как четыре лошади были заняты ранеными, вещи распределили так, что всем пришлось что-то нести. Двигались медленно, потому прошли немного.

Два дня пути, о которых говорил граф, растянулись на все четыре. Воду и вино смешали и выдавали по небольшой порции, этого хватило на трое суток. Последние сутки шли на одной силе воли. Наверное, они все-таки где-то сбились с пути, Дарк сильно переживал, что они идут не туда. Но наконец в просвете деревьев мелькнула водная гладь и повеяло свежестью.

Расположились у небольшой скалы, имеющей у основания подковообразную выемку, а почти рядом небольшой родник, который образовывал ручеек, сбегающий в реку. В первый день устроили кое-какой навес и попадали спать.

Дарк проснулся от птичьего щебета и солнца, пробивающегося через навес и слепящего глаза, его лучи попали прямо на его лицо. Он встал, стараясь не разбудить окружающих, спустился к реке и, сбросив с себя одежду, погрузился в воду. Вода обожгла тело холодом, но Дарк, сжав зубы, принялся яростно тереть тело песком и глиной. Неделя постоянных нагрузок, когда пот заливал глаза, неделя у костра и сон на земле – парень сам уже чувствовал, как воняет. Оттерев и отмыв от грязи и пота тело, выскочил из воды и отряхнулся, как собака, но как было ему хорошо, когда начал обсыхать. Затем он постирал рубашку и штаны, тщательно отжав одежду, развесил на кустах и принялся наслаждаться солнцем.

Когда одежда немного подсохла, он решил, что досохнет на нем, оделся и пошел в лагерь. Так получилось, что Дарк, самый молодой из мужчин, стал вожаком их небольшого отряда, и никто не оспаривал его главенство. Поэтому Дарк очень осторожно принимал решения, стараясь взвесить все за и против, что пока явно у него получалось, но он все равно боялся где-нибудь напортачить и все время был настороже.

Лагерь проснулся, уже разожгли костер и что-то варили. Да и что там могли варить, осталось немного ячневой крупы, и вчера подстрелили двух зайцев, тощих и облезлых, меняющих подшерсток. Но, как говорится, не до жиру, сегодня Тубор, может, что-то получше подстрелит, а пока обойдемся тем, что есть. Наверное, сегодня надо продлить отдых, лишь доделать навес на случай дождя да подстилку, чтобы не на земле спать, а все остальное потом. А что потом, он еще не придумал. Надо как-то использовать реку, искать большую лодку или несколько поменьше. И связав их, чтобы не растеряться, попытаться добраться до города, как там граф говорил… Самельборг, кажется.

– А мы думаем, куда это ты пропал, – встретил его Ашкен.

– Да я с утра решил искупаться, смыть с себя грязь, пот да одежду постирать.

– Да ты что, и как?

– Нормально, и искупался, и постирался, разве не видно?

Ашкен потрогал одежду на Дарке и удивился:

– Так ты еще мокрый.

– Высохнет на мне. Как там наши больные? – решил он сменить тему.

– Франка лежать не хочет и уже ходит, а гвардеец Марий лежит и что-то рассказывает графу. Ладно, я побегу тоже помоюсь. А там глубоко? – спросил Ашкен и покраснел. – Я, знаешь, ведь плавать не умею, где бы я в степи учился. Нет, реки у нас есть, но у нас никто плавать не может. Вода не холодная?

– Да нет, теплая, в общем, нормально. Далеко от берега не отходи, там сразу по пояс и так метров пять, а потом глубоко.

– Спасибо, я побегу.

Дарк немного прошел назад, чтобы видеть берег и посмотреть, как Ашкен будет купаться. Вот он сбросил одежду, оставшись в одной набедренной повязке, и решительно прыгнул в воду. Его душераздирающий крик долетел до самого лагеря, на берег он выпрыгнул даже без помощи рук. Долго скакал и что-то яростно кричал, махая кулаком в сторону лагеря, разобрать что было невозможно из-за расстояния.

– Наверное, благодарит, – тихо засмеялся Дарк и повернулся, заслышав шаги.

– Ты чего веселишься? – поинтересовался подошедший Тубор.

– Да так, смотрю, как Ашкен купается, сказал же: «вода прохладная», так нет же, ругается, но лезет.

– Да они вообще степняки упертые, – резюмировал Тубор, – а ты, смотрю, тоже купался?

– Купался.

– И как?

– Ужас, хочешь, попробуй.

– Ну уж нет, так умыться еще можно, а больше – упаси меня Спаситель! Отморозишь все себе, и детей не будет. Я, наверное, пойду, может, что подстрелю, дичи тут много, места необжитые, зверь не пуганый. Вот уже купальщик возвращается.

– Ну тогда я тоже пойду, надо раненых проведать, – заспешил Дарк, решив пока не встречаться с Ашкеном.

Вечером, обсудив сложившуюся ситуацию, решили делать плот и, уже на нем достигнув населенных мест, попытаться купить лодки или баркас для дальнейшего пути. Плот решили делать большой, чтобы забрать с собой лошадей: может, придется в дальнейшем обменять их на те же лодки, так как денег практически ни у кого не было.