они оттуда вновь могли угрожать Галлии. Задача Цезаря, таким образом, осталась неразрешенной.

Быть может, успехи, сделанные здесь иствеонами с конца первого – начала второго столетия до времен Цезаря, находились в связи с движением кимвров. Во всяком случае, с этого времени вся леворейнская часть нынешней Рейнской провинции и большая восточная половина Бельгии подверглись немецкому влиянию, и на кельтской подпочве и германском над нею наслоении образовались весьма разнообразные национальные отношения. На юге, на Мозеле, взял верх кельтский элемент, политические же симпатии были германские. Далее на север, по ту сторону первобытных лесов Эйфеля и Арденн, осели народы, первоначально происшедшие из германской крови, нервийцы – до Шельды и Заморы, эбуроны – у Ахена, о меньших группах не стоит упоминать. Между всеми же тремя народами клином втеснились адуатуки (Aduatuker), разогнанные остатки кимвро-тевтонского переселения. То была народная масса, к которой впервые, вследствие ее тесного соприкосновения с кельтами, в особенности на юге, применили название германнов. Но в этих округах отнюдь не было недостатка и в чисто кельтских народностях: а именно на севере, у изгиба Рейна при Клеве, жили еще вполне кельтского происхождения менапы, к ним примыкали на западе морины (Morine) того же племени, наконец, нынешняя Фландрия и Брабант были еще вполне кельтскими. Но значительная часть этих народов, еще более смешанные группы центра, сочувствовали германцам по ту сторону Рейна, белги уже в силу давно укоренившегося в них отвращения к их южным племенным родственникам – галлам. И вот здесь в течение двух поколений возникли укрепленные пункты для германских нападений на юг; то, чего не хватало им в смысле их географического положения сравнительно с положением Ариовиста при Безансоне, возмещали они безопасностью позиции, преимуществами большей народной силы и единодушием населения.

Главнейшей задачей Цезаря было сокрушение их могущества. Достигнуть этой цели возможно было только посредством покорения: Рейн должен был и на севере сделаться границей германской свободы. Цезарь выполнил свою задачу двумя продолжительными войнами в 57 и 53 гг. до Р.X., в промежуток между которыми пришлось еще обороняться от отдельного вторжения германских народов с правой стороны Рейна. В первом походе прежде всего было отражено совместное вторжение германо-бельгийских воинов при Понт-а-Вере (Pont-ä-Vere); затем Цезарь принялся за усмирение западных полугерманских больших народностей. Нервийцы были порабощены; адуатуки, тогдашний руководящий народ германо-белгов, были загнаны в их крепкие остроги и осаждены, и, наконец, из них около шестидесяти тысяч человек было уничтожено. Во время второго похода дело шло главным образом о наказании и усмирении восточного германского главного народа по левой стороне Рейна, эбуронов. Последние в 54 году восстали вместе с нервийцами и тревирами; цели восставших лучше всего уясняются из союза, в который они вступили в следующем году со свевами правого берега Рейна. Была самая пора для Цезаря выступить против них, если он не хотел потерять преимущества, приобретенные в течение пяти лет. Цезарь вырвала, зло с корнем. Уже два года назад он переходил через Рейн, хотя и без прочных результатов, так и теперь он опять переходил через Рейн, загнал свободных свевов в чащу первобытного леса и изолировал таким образом восстание на левом берегу Рейна. Потом он двинулся против народа, руководящего восстанием, эбуронов, опустошил их область и подавил их национальность.

Событиями 53 года до Р.X. римляне, в сущности, завладели линией Рейна. Правда, и после свободным германцам случалось переходить реку, причем они то грабили и опустошали, сообразно с обычаями своего народа, то присоединяясь к не подавленным еще восстаниям галлов: но раз и навсегда устранена была возможность пользоваться бельго-германской позицией для распространения германской национальности в Галлии. Германцы правого берега Рейна медленно примирялись с провинциальным характером их леворейнских братьев и двоюродных братьев; они примирились с видом римских легионов и полководцев: их военное мужество нашло для себя скоро в службе в римском войске новое поле деятельности, и переселения свободных народов направились по сю сторону Рейна, в малонаселенные страны Южной Германии.

VI

Рассматривая деятельность Цезаря в Галлии с немецкой точки зрении, можно сказать, что он сильнее, чем кто-либо до него, направил немцев в Германию. Начиная со времени его нападений, дело шло уже не об отдаленных целях и бесполезных странствованиях, вызываемых жаждой авантюристов к переселениям; германцы должны были держаться за ближайшее, они должны были волей или неволей присвоить себе Южную Германию. В этом направлении шли последние переселенческие походы германцев, насколько последние исходят в эту раннюю пору с западной и юго-западной передовых границ нации; направление это прекращается приблизительно с началом нашего летосчисления.

Приблизительно около 20 г. до Р.Х. свевские народности получили, вероятно, новый больший толчок к переселению на запад; полагают, что около этого времени Эльбу перешли гермундуры, позднейшие тюрингенцы, а быть может, также и лангобарды. Они при этом направились против тех народностей свевского племени в Гессенской и Тюрингской стране, в которых Ариовист черпал свои силы, и прежде всего против маркоманов. Но почти в то же время эти народы подвергались нападениям и с севера; в 9 г. до Р.Х. молодой Друз прошел с большим войском через страну между Майном и Эльбой.

То был удобный момент для образования военного королевства с целями переселения и военного похода, подобного королевству Ариовиста. В лице Марбода появился новый вождь, и он был более велик и счастлив, чем его предшественник. Будучи благороднейшего маркоманского происхождения, Марбод явился в Рим как любимец Августа; юноша рано приобрел опытность старца; и таким образом в нем соединились происхождение, общественное положение и личные заслуги, чтоб сделать из него руководителя народа при самых критических условиях.

Он повел маркоманов на юг, к истокам Майна и рек, текущих в Дунай; а оттуда – в северную часть Богемии. Кельтские бойи, которых здесь, после давно уже происшедших походов их главного племени к югу, оставалось весьма немного, были порабощены и составили инородный, более высокоцивилизованный общественный слой этой страны.

За маркоманами теснились через Тюрингенский Лес другие свевские племена, баристы и гермундуры; они настигли врасплох те части кельтского народа, которые еще жили к западу от Богемского Леса, в нынешней Верхней Франконии; их набеги доходили до Дуная. Тогда они встретились с римским сопротивлением, как это было за два поколения перед тем с ордами Ариовиста на Рейне. Л. Домиций Агенобарб, тогдашний верховный правитель Дунайских земель, перешел через реку и двинулся к северу, как полагают, до Эльбы: он указал гермундурам как на место поселения на прежнюю родину маркоманов – Тюрингию. Дунайская линия осталась все-таки немецким приобретением. Стратегический пояс Рима передвинулся в речную и горную области Верхней Франконии, и столетие спустя гермундуры беспрепятственно бродили по опустошенной стране к югу от Верхнего Майна вниз до Дуная и границ