— Ты не глава нашей деревни и провинции, а лишь отвечаешь за принятия решений. В последние годы основной работой занимаюсь я, и решение о главенстве, принятое больше двадцати лет назад, уже не действует.

— Это тебе сказали старейшины?

— Они уже давно согласились, что опасно отдавать управление тебе.

— О, значит, не зря я прибыла в деревню. Нужно их навестить, наверное, за эти годы они соскучились по Риндзину, — усмехнулась я, хотя брат шутки не оценил.

— Вот поэтому тебе уже никто не доверяет. Тебя боятся, поэтому и не рискуют говорить прямо, но я скажу: ты утратила доверие жителей деревни, как и мое.

Я устало вздохнула и закатила глаза.

— О, боже, опять эта песня?..

— Довольно, Мэйкум, — жестко прервал меня мужчина, — пока тебе было на все наплевать, мы с этим мирились. Но теперь ты навлекла угрозу на нашу провинцию, позволила без одобрения совета использовать наши территории. Связалась с одним из опаснейших людей в мире, который считается международным преступником.

— Мне показалось, или ты сказал «без одобрения совета»? Опять?

— Хватит язвить! Я говорю серьезно!

— Да мне плевать, что ты говоришь, честно.

Выпрямившись и выйдя из-под тени, заставила Хаято чуть отпрянуть. Что ж, раз он не горел желанием спокойно обсудить проблемы, то и я, пожалуй, не поскуплюсь с обвинениями во всех смертных грехах.

— За четырнадцать месяцев, проведенных вне Белых Гор, я узнала куда больше, чем за всю жизнь. И я говорю не просто о знаниях, а о мире, о его устройстве. Мы — отсталый отголосок прошлого, Хаято, а не оазис спокойствия, и я вот сейчас поражаюсь, как мы до сих пор остаемся живы. Зажаты между двух враждующих стран, кое-как держимся за счет финансирования страны Земли, влезли в долги, проектируя эту гребанную электростанцию. Электричество, мы радовались ему, как манне небесной, а в то же время для остального мира это данность.

Кровь закипала, с каждым брошенным словом язык жгло все сильнее. И отмалчиваться я не собиралась.

— Да, почему мы, кстати, до сих пор живы? М-м? Ах, точно, бешенный демон, которого мы держим в карманных измерениях, принося в жертву своих детей. О, кстати! Это даже не карманные измерения, как выяснилось! Чертово искажение реальности, вот что это. И Риндзин существует не где-то там в абстрактном мире, а прямо здесь и сейчас, однако наша способность позволяет исказить его физические формы и энергию. Наш улучшенный геном дает нам возможность создавать пространственные аномалии, а не гребанные измерения!..

— Пропадают люди.

Находясь на пике злости, я откровенно растерялась, встретив тихий голос Хаято. Он смотрел снизу вверх, потому что стоял ниже по склону, однако складывалось чувство, что это меня опустили лицом в грязь.

— Какие люди?

Злость напитала каждое слово. Как он смеет?.. Я ему душу открываю, говорю о фактах, с которыми нужно считаться, а он все о своем. Спокойный, как удав после обеда, и глухой к моим речам.

— Наши люди, Мэйкум. С тех пор, как ты позволила чужакам построить здесь убежище, начали пропадать люди.

Пропажа людей. Я едва не сжала кулак от раздражения, но вовремя себя остановила. Чуть дрогнула пальцами, что и не заметишь под длинным рукавом.

— И что? — спросила я. — Люди всегда пропадают, уходят.

— Не в таком количестве, как сейчас.

— Прямо из деревни что ли?

— Нет, в основном на пути в страну Земли, по тропе через горный массив. Идеальное место, чтобы…

— Я к этому не имею причастности. Если хочешь, можешь наведаться в убежище, я распоряжусь предоставить тебе полный доступ. В принципе, уже распорядилась, ты и мои племянники могут спокойно…

— Не впутывай в это моих детей, — перебил меня Хаято. — Если мы живем в глуши, это не значит, что я не знаю, с кем ты завела дружбу. Он не просто преступник, он прославился своими экспериментами и опытами, похищал сотни людей. Думаешь, я не уловлю связи?

— Хаято…

— Да и ты изменилась. Раньше тебя хотя бы заботили люди твоей провинции, ты сохраняла благородство, а сейчас… да ты хоть посмотри на себя. Не ставишь ни во что жителей нашей деревни, стала одеваться как эти убийцы, а еще втянула в это моих детей.

Вот, значит, что. Если не принизить, так еще добить и уничтожить. В груди словно граната разорвалась, от взрыва которой задрожали руки. От обиды стянуло мышцы шеи, я опустила взгляд, но с легкомыслием сказала:

— И с каких пор рубашка и леггинсы считаются чем-то непотребным? — осмотрев себя, я усмехнулась. — Или тебя смущают портупеи? Но без них у меня действительно при прыжках бы все непотребство наружу лезло бы.

Еще немного, и теперь братишка взорвется от злости. Отчего-то эта картина слегка успокоила меня, как в старые добрые времена. Но шутками здесь уже не исправить ситуацию, мы кардинально разошлись во мнениях, и придется рано или поздно обсудить разногласия. Может, вечером, или через пару дней. Надо предложить эту идею, пока Хаято не схватился за меч — уже пару раз такое было. Но едва я открыла рот, как ветер принес едва уловимый звон колокольчика.

Мы находились в горах, стояли на покатом склоне, поросшим высокими соснами и редким кустарником. Погода стояла яркая, освещая редкие полянки, а также единственную дорогу, ведущую в деревню с большой земли. Единственную в этом районе, так, для справки. Она находилась чуть выше нас с Хаято, петляла змеей поперек горного хребта, поэтому звон мы услышали куда раньше, чем увидели путников.

В последнее время людей, пользующихся этим путем, становилось все больше. В основном туристы или шпионы страны Земли, пытающиеся казаться туристами, чтобы подобраться к стране Ветра. Я предпочла повременить с разговором, чтобы не привлекать криками чужое внимание. Но чем ближе подходили незнакомцы, тем сильнее становилось не по себе.

Беглого взгляда к Хаято хватило, чтобы подтвердить опасения — он с недоверием наблюдал за парой незнакомцев, чьи колокольчики на широкополых соломенных шляпах терзал ветер. И если один из них ходил в полных рост, то второй передвигался на четвереньках, либо вообще являлся химерой. Трудно сказать из-за черного в красное облако плаща, скрывающего тело.

Я надеялась, что они пройдут мимо, хотя мысль об их визите в деревню несколько нервировала. Но незнакомцы не обращали на нас внимания, пока не добрались до ближайшей к нам точки. Первым остановился низкорослый, словно наткнулся на невидимую стену, и обернулся к нам. Его лицо