Строители почему-то сразу посчитали себя местными и невзлюбили работяг. Надо сказать, контингент строителей, мягко говоря, был так себе. В основном это были зэка, искупающие вину перед государством ударным трудом.

Для примера. Известный шансонье Новиков в 1971 году участвовал в строительстве дома быта «Эра», получив три года «химии» за драку с тяжкими телесными.

Драки для «Вагонки» были нормой. Подвыпившие строители запросто могли накернуть рабочего в день зарплаты или набить морду за то, что у них отбили девчонок на танцах.

В 60-х годах началось великое расселение «Вагонки». Рабочих переселяли в комфортабельные дома, построенные предприятиями, но бараки никто не сносил. Бывшие строители так и жили там. Жили и скучали по былому времени.

Молодежь, переехавшая с «Вагонки», по-прежнему возвращалась туда. В новых районах они плохо приживались, и их тянуло назад. Как говорится, «Вагонку» выгнать из пацана можно, а вот пацана с «Вагонки»…

Праздник на улицы «Вагонки» пришел в 60-х годах, когда руководство Нижнего Тагила задумалось о досуге молодежи. По всему городу стали появляться ДК, кафе, рестораны и танцплощадки. Везде, кроме «Вагонки». Но там в них особо не нуждались. Там привыкли драться.

Со старыми врагами из рабочей молодежи «Вагонка» дралась в кафе «У тополя» («Тополя») на пересечении улиц Островского и Ломоносова, где в 1978 году был открыт первый в городе диско-бар. Заведение работало даже в будние дни, поэтому во врагах у «Вагонки» дефицита не было.

С «шайбистами» (хоккеисты и все остальные спортсмены) «Вагонка» рубилась в Выйском микрорайоне у ресторана «Каменный пояс» («Каменный по пояс»).

С командировочными происходили столкновения у железнодорожного вокзала возле кафе «Фонарь».

Уже через пару лет драк пацаны с «Вагонки» заставили своих обороняющихся врагов сплотиться в районные группировки, по сути дела превратив их в будущие ОПГ Нижнего Тагила.

Глава 33

«Кишащая упырями провинция Пермь»

Забудьте сразу, это не родина «понарошных» «реальных пацанов» и «гопающего» рэпера Сявы. Пермь – это суровый край, обнесенный забором заводов и фабрик и плотным кольцом колючей проволоки зон и лагерей. Один Салекамский «Белый лебедь» чего стоит…

Город расположен на берегах реки Камы. Левый берег – старый город, жилой сектор. Правый – бесконечные «спальники», называемые в народе «Закамьем».

Именно в Перми был рожден ужасный советский мутант от скрещивания цыкающей на блатной фене гопоты и вечно пьяного быдла с заводов. Имя ему «БЫДЛОТА».

Любые попытки окультурить Пермь во времена Советского Союза заканчивались провалом. Город и до сих пор остается самым матерящимся, самым пьющим и самым гопническим. И нет там «реальных пацанов», они все нереальные, которые живут в своей среде обитания среди пьянства, гопничества и драк «район на район».

Начиналось всё плохо, с того, что к Перми стали присоединять села и совхозы, ставшие микрорайонами. Прогуляемся по ним.

Закамск со своим знаменитым пятаком-рынком. После 18 часов в этом районе, особенно в районе остановок общественного транспорта, даже в советское время было появляться опасно. В районе почти не было фонарей. Оставалось только убегать. Районные пацаны не бегали. Они ходили. Все остальные бежали от них, сломя голову.

Мотовилиха — местный блаткомитет. А если ещё добавить поселок ВИСИМ, названный в честь повесившихся рабочих и представляющий из себя двухэтажный частный сектор, населенный бывшими сидельцами сталинских лагерей, к 70-м годам мы получим район, плотно стоящий на блатной педали и живущий по понятиям.

Гайва — район – вечная стройка. Это родина арматурщиков 70-х, которые не просто били людей железными прутами, а, заточив их, кололи, как пиками.

Крохоля — настоящая кузница пермского гоп-движения, начавшаяся ещё с бараков «юн-городков», общежитий для ПТУшников, приехавших строить промышленные гиганты.

Заречный — район бесконечных общаг, живущий в те годы в бесконечном пьянстве и бытовом насилии от зарплаты до зарплаты.

Зеленка — первые «хрущёвские» пятиэтажки в городе. Бывший совхоз – огород города, ставший приютом «топтальщиков», «отрабатывающих» шмот и деньгу у богатой молодежи в центре город на Компросе (Комсомольский проспект).

Стройгородок на Катьке и Богданке – улицы Екатерининская и Богдана Хмельницкого, прозванные в народе «Курятник», где за «пузырь белой» подпитая молодежь могла запросто зарезать. Такой риск сохраняется и в наше время.

Как и положено, местные районщики враждовали друг с другом. Правый берег бился на танцах в ПСХ, Огороде (Парк Горького) и «дощах» на Кислотных дачах.

Самые жаркие схватки происходили в ЦПКиО «Балотово» (Черняевский лес), за которым до сих пор сохраняется дурная слава. В 2000-х там орудовали целых 4 пермских маньяка!

Сражения левого и правого берега проходили фактически в центре дореволюционной Перми, который носит название Эспланада. До 80-х годов это был пустырь, огромное пространство в центре города. В 80-х там построили драмтеатр, памятник героям фронта и тыла и музыкальный фонтан с подсветкой, который местная гопота разломала в тот же день, и с тех пор он больше не работает.

Летом на Эспланаде бились в пыли и грязи, молотя друг друга досками и арматурами. Зимой столкновения перетекали на устроенный здесь же ледяной городок с катком и главной елкой Перми. Нередко, чтобы не пугать горожан, кровь после побоищ просто засыпали снегом.

Ради пермского колорита добавим еще несколько неспокойных боевых районов: Плоский, Голованово, Бухаровка. Даже отпетые урки, живущие в Перми, любили говорить: «Если Одесса – мама, а Ростов – папа, то Пермь – это… твою мать», и подшучивали, что А. П. Чехов, приехав в город, заразился здесь «тубиком» (туберкулез).

Массовые драки прекратились в конце 80-х, но бои местного масштаба продолжаются до сих пор.

Мы все видели надпись на пермской набережной «Счастье не за горами». Но только настоящие пермяки, пережившие бои «за асфальт», знают, что нет его ни за горами, ни где-то ещё. А Пермь как был, так и будет заповедником гопоты, ставшим таким из-за своих жителей.

Глава 34

Армянские «кярты»

В середине 70-х годов прошлого столетия в Ереване появились люди в возрасте от 15 до 23 лет, называющие себя «кярты», что в переводе с армянского означает «тертый калач».

«Кярты» были противниками всего западного. Они пропагандировали ординарность, простоту, патриархальные традиции, местную грубую мужскую мораль и блатной образ жизни.

Массив, Зейтун, Чарбах и, конечно же, город в городе Конд, больше похожий на бразильские фавеллы – вот среда обитания «кяртов» в Ереване 70-х годов. Кривые узкие улочки, на которых не разойтись. Поэтому приходилось либо драться, как мужчина, либо бежать, как… женщина.

Милиция в такие места не совалась. Дрались «кярты» часто и много. Кроме