В общем, от этих трех встреч Гуров не получил никакой существенной информации, и время было потрачено, можно сказать, зря. Однако кое-какую информацию Гуров все же получил во время беседы с Юрием Княжевичем, доцентом местного политехнического института. Доцент, отличавшийся цепкой памятью, вспомнил, что было несколько случаев, когда Рябов действовал вместе с Угрюмовым.

— Конечно, этот господин — я имею в виду Рябова — всячески скрывал этот факт, — рассказывал Княжевич. — Однако я точно знаю, что они вместе планировали и осуществили два поджога. Я сейчас, конечно, уже не помню подробностей, фамилии пострадавших. Но такой факт точно был.

— Жаль, что вы не помните фамилий пострадавших, — сказал Гуров. — Я бы хотел встретиться с этими людьми.

Однако доцент, как ни старался, ни напрягал память, не смог больше ничего из нее извлечь. Гуров расстался с ним и уже собирался направиться на встречу с еще одним бывшим погорельцем, врачом Георгием Шенгелией, когда у него зазвонил телефон. Это был Крячко.

— Ну что, я вернулся из своей деревни Каналейки, родины фермера Теплова, — сказал он. — Не скажу, что я жутко голодный — в деревне меня усердно угощали, заботились, но от небольшой порции пельменей я бы не отказался. Тем более что время обеда давно миновало, приближается время ужина. А поскольку я точно знаю, что ты после завтрака ни разу не вспомнил о необходимости принимать пищу — есть у тебя такой недостаток, ты когда идешь по следу, обо всем забываешь, — то я предлагаю сейчас встретиться в каком-нибудь кафе, что-нибудь откусить, а заодно я расскажу тебе о своей поездке.

— Не возражаю, — сказал Гуров. — Ты прав — я действительно сегодня с утра ничего не ел. Знаешь, мне майор Березкин вчера показал хорошее кафе, «Лапоть» называется. Расположено оно на улице Маршала Рокоссовского. Найдешь это место?

— Даже и не знаю, что тебе ответить, друг мой Лев Иванович, — хмыкнул Крячко. — Если уж я нашел затерянную в лесах деревню Каналейку, то, наверно, найду и кафе в центре города.

— Тогда я тоже в этом направлении выдвигаюсь, — сказал сыщик.

Однако, подъехав к зданию кафе, Гуров убедился, что Крячко сумел его здесь опередить — недалеко от кафе стояла его запыленная белая «Гранта». А когда Лев Иванович вошел в кафе, то увидел друга, сидящего за столиком в углу. Весь стол уже был заставлен разными блюдами.

— Ты что, собираешься все это съесть? — спросил Гуров, садясь за стол.

— Только при твоей поддержке, друг мой Лев, — отвечал Крячко. — Я ведь твои вкусы успел отлично изучить в прошлых командировках. Так что я заказал тебе борщ, салат и котлету. А затем стакан чая с пирогом. Скажи, я нигде не ошибся?

— Да вроде нет, — отвечал Гуров. — К тому же я тут уже сидел с майором Березкиным, знаю, как тут готовят. Ладно, давай начнем с борща.

Друзья приступили к еде, и некоторое время за столом слышался только звон ложек и вилок. Затем, когда оба утолили голод, Гуров спросил:

— Ну и как ты съездил? Есть какие-то результаты?

— Ну как тебе сказать? — отвечал Крячко. — Я нашел в деревне кучу родственников фермера Теплова. Они делятся на две ветви — собственно Тепловы и Смысловы. В основном это племянники пострадавшего от бандитов фермера, а также его двоюродные братья. Конечно, все они прекрасно знают, кто такие Угрюмов и Коршунов, и никто в деревне не жалеет об их смерти. И теоретически двое мужиков — Иван Смыслов и Михаил Теплов — могли в середине сентября наведаться в Егорьевск и отомстить за смерть своего родственника. Они оба люди физически сильные, крепкие. Иван еще и высокий, этакий шкаф, а Михаил — худой, жилистый, но тоже очень сильный, ловкий.

— То есть эти люди могли нанести удар по шее своим жертвам, что вызвало потерю сознания, а затем устроить поджог? — спросил Гуров.

— Да, оба могли. И алиби у них сомнительное. Иван 13 сентября уехал сдавать зерно на элеватор, а вернулся в деревню только 16-го. О причинах задержки объяснил, что на элеватор выстроилась большая очередь, пришлось ждать, а потом еще по дороге домой машина сломалась, он чинил. У него есть документ о сдаче зерна, датированный 15 сентября. Но правда ли он эти два дня стоял в очереди? Или, может быть, его в это время в машине заменял кто-то из братьев или свояков, а он сам на какой-то другой машине съездил в областной центр, успел убить Угрюмова и вернуться? Такую возможность нельзя исключать. А Михаил оба дня, и 14-го, и 20-го, находился дома. Но тут мы должны полагаться только на свидетельство его жены Ирины. Суды таким свидетельствам обычно не верят.

— И какие ты делаешь выводы из всего перечисленного? — спросил Гуров.

— По идее, я должен делать вывод, что у нас наконец появились подозреваемые, — отвечал Крячко. — И у них есть все признаки настоящих подозреваемых: есть мотив для совершения преступления — месть за родного человека, есть возможности убить, поскольку это люди крепкие, сильные, и нет алиби. Вот какой вывод я должен сделать. Но сделать такой вывод я никак не могу, хоть ты меня зарежь!

— И что же тебе мешает?

— Не могли эти два мужика совершить такие преступления! Ты знаешь, я человек опытный, всякие ситуации повидал. Видел убийц, про которых с первого взгляда никогда не скажешь, что они убийцы, скорее их в святые можно записывать. Но здесь весь мой жизненный опыт восстает и говорит, что трогать этих двух мужиков, Теплова и Смыслова, нельзя! Задержать их по подозрению в убийстве, предъявить обвинение мы можем. При известной ловкости даже можем довести дело до суда и добиться обвинительного приговора. То есть сломать людям жизнь легко можем. Но к раскрытию преступлений, к поиску настоящих убийц это не будет иметь никакого отношения.

— Понимаю, что ты хочешь сказать, — кивнул Гуров. — Я тоже попадал в такие ситуации, когда объективные данные говорят одно, а интуиция и жизненный опыт — другое.

— А ведь тут и объективных данных мало для обвинения, — добавил Крячко. — Ни тот, ни другой «подозреваемый» не знает, где в Егорьевске жили Угрюмов и Коршунов, какие у них машины, какой распорядок дня. Как же они могли организовать эти «выезды в лес со смертельным исходом»? И я уверен, что на их обуви мы не найдем тех характерных частиц земли, о которых говорил криминалист — помнишь? Так что если серьезно ответить на твой вопрос, какие выводы можно сделать из моей поездки, то вывод такой: поездка оказалась бесполезной. Мы не нашли подозреваемых, у нас по-прежнему нет версий. Так что теперь у меня вопрос —