Мы выходим на прохладный вечерний воздух, и ветер тут же подхватывает мои распущенные волосы, вовлекая их в свой безумный танец. Вавилов останавливается напротив, а затем, протянув ладонь, ловит непослушную пшеничную прядь и осторожно заводит ее мне за ухо. В этом простом и, казалось бы, ничего не значащем жесте столько тепла и трепетной ласки, что мое тело покрывается предательскими мурашками. Я вновь растворяюсь в синеве глаз босса, и колени против воли становятся ватными.

— Спасибо за вечер, Александр Анатольевич, — полушепотом произношу я. — Он был чудесным.

Мы просидели в ресторане почти два часа. Разговаривали обо всем на свете, шутили, смеялись и вкусно ели. Между нами царила легкость, и создавалось ощущение, что мы знакомы очень и очень давно.

— И тебе спасибо, Ангелина. Мне давно не было так хорошо.

Его последняя фраза отзывается в груди сладкой истомой. Ему было хорошо. Хорошо со мной.

Я растягиваю губы в смущенной улыбке и, делая вид, что хочу спрятаться от ветра, шагаю к нему чуть ближе. Меня тянет к этому человеку, как магнитом. Хочется вдыхать его изысканный парфюм и любоваться его на удивление гармоничным лицом. Хочется отринуть все навязанное и просто быть собой.

— Мне тоже было хорошо с вами, — признаюсь я с придыханием.

Взгляд Вавилова прокатывается по мне горячительной волной. В следующий миг его рука ложится на мой затылок, а губы находят мой приоткрытый от волнения рот.

Он целует меня.

Пылко, трепетно, нежно.

Возможно, это прозвучит слишком пафосно, но, кажется, я при жизни возношусь к небесам. Буквально растворяюсь в райской усладе, которая обрушивается на меня вместе с его умопомрачительным запахом, вкусом и теплом.

Второй рукой босс обхватывает мою талию и крепко прижимает меня к себе. Позабыв скромность и окончательно потеряв рассудок, я привстаю на носочки и обвиваю его плечи. Скольжу ладонями по сильной спине и млею от остроты собственных ощущений.

Мы стоим у входа в ресторан, мимо нас проходят люди, но нам нет до них никакого дела. Окружающий мир стремительно меркнет и бледнеет. В этот волшебный миг существуем только мы вдвоем. Самозабвенно проникаемся друг другом, словно воедино сливаются не только наши губы, но и души.

Объятия Вавилова настолько надежные и пьянящие, что у меня кружится голова. Я ловлю звезды и рассыпаюсь на тысячи звенящих радостью осколков. А еще я не верю. Не верю, что упоенно целующий меня мужчина и есть тот самый неприступный босс, о котором гуляет столько слухов. Звезда светской хроники и главный холостяк нашего города. Чем я смогла зацепить такого великолепного мужчину?

Однако эти едва зародившиеся мысли тут же вылетают из головы, когда рука Вавилова соскальзывает чуть ниже — на мою поясницу. Тело пронзает высоковольтный электрический заряд, и я пораженно вздрагиваю. Надо же, я даже не подозревала, что мужская близость может так будоражить…

— Прости меня, Ангелина, — неожиданно босс отстраняется, и моя спина тут же начинает тосковать по теплу его рук. — Ты так обворожительна, что я не сдержался…

Александр Анатольевич морщится как от зубной боли и, шумно выпуская воздух из легких, отводит взгляд в сторону.

Почему он так внезапно прервал наш поцелуй? Неужели думает, что мне это не по нраву?

— Ничего страшно, — зябко ежусь на ветру, который теперь кажется нестерпимо холодным. — Я совсем не против…

— О, Иван как раз подъехал, — босс устремляются к остановившемуся неподалеку автомобилю. — Пойдем, Ангелина, я отвезу тебя домой.

Уже домой? Так скоро?…

Все еще пребывая в состоянии шока после самого восхитительного поцелуя в моей жизни, я с трудом перебираю ногами. Заметив мою слабость, Александр Анатольевич берет меня за руку и заботливо сажает в машину.

Бесцветно здороваюсь с Иваном и невидящим взором упираюсь в окно. Чем вызваны такие резкие перемены в поведении Вавилова? То целует меня так, будто я главное сокровище его жизни, то выстраивает между нами невидимые границы. Еще пару минут назад он был до неприличия близок, а сейчас сидит на противоположном конце сидения и даже не смотрит в мою сторону.

Медленно поворачиваю голову и окидываю босса внимательным взглядом. Точеный профиль, шикарно сидящий костюм, уверенная поза — он вроде все тот же, но что-то едва уловимое в нем все же изменилось. Он больше не расслаблен. Наоборот, его напряжение сквозит в мелочах. В чересчур плотно поджатых губах, в сведенных к переносице бровям, в пальцах, которые барабанят по подлокотнику.

Вот это да! Вавилов действительно нервничает! Но… Почему?

— Александр Анатольевич, — робко подаю голос. — Все в порядке?

— Да, конечно. Не бери на свой счет, Ангелина.

До моего дома мы едем в тишине. Давящей и некомфортной. Я теряюсь в догадках, а босс угрюмым взглядом буравит даль за окном, не обращая на меня никакого внимания.

Возможно, это глупо, но мне опять хочется плакать. Я снова чувствую себя раздавленной и потерянной. Ведь все было так хорошо, так чудесно… Почему нельзя продлить эту сказку хотя бы на одну ночь? Стыдно признаться, но я бы очень этого хотела.

Я всегда была хорошей девочкой и пресекала свои недостойные желания на корню. Но сегодня я почти готова перешагнуть границу, сорваться в пропасть и воспарить. Я хочу ощутить тепло этого необыкновенного мужчины еще раз. Как жаль, что он, судя по всему, не мечтает о том же.

Автомобиль останавливается у моего дома и я, окинув Вавилова грустным взглядом, негромко произношу:

— До свидания, Александр Анатольевич. Еще раз спасибо за все.

Иван распахивает передо мной дверь, и я выхожу на улицу. Превозмогая ноющую боль в сердце, на негнущихся ногах бреду к подъезду, и вдруг слышу раздавшийся за спиной оклик:

— Ангелина, подожди! — оглядываюсь и вижу торопливо шагающего ко мне босса. — Уже поздно. Я провожу тебя до квартиры.