Шрифт:
Закладка:
Хитрость удалась — японцы все же напали, разделив свои силы, надеясь добиться победы сразу в двух местах. Тягостное ожидание войны закончилось, оно выматывало нервы. Теперь исход затянувшегося противостояния должен был решиться выстрелами корабельных пушек…
Цусима стала той «точкой невозврата», после которой стало ясно, что империя обречена. И мрачным предвестником будущего было восстание на этом броненосце, где в самом начале матросы убили старшего офицера Гиляровского, прошедшего страшный бой 1 августа 1904 года при Ульсане, и видевшего героическую гибель «Рюрика»…
Глава 17
— Ваше высокопревосходительство! Принята радиограмма с «Жемчуга» — «два броненосных крейсера с курса норд-ост 23, догоняют».
Небогатов только усмехнулся, что-то подобное он и предполагал. Ведь мало получить информацию, что русские отправляют пехоту в Гензан вопреки условиям мирного договора, нужно ей еще и воспользоваться. А лучше всего напасть, и добиться оглушительного успеха, утопив несколько тысяч гэйдзинов. Да и особых сложностей в этом не предвидится, ведь в сопровождении транспортов вышли лишь корабли 1-й эскадры. И шпионы могли убедиться, что все четыре «бородинца» остались в гавани. Так что в Токио получили на первый взгляд вполне достоверную информацию, искушение начать неизбежную войну оказалось слишком велико.
Вот только к вечеру работу телеграфа прекратили, во «избежание», так сказать, «утечки информации» — шпионов хватало, хотя вражескую агентуру порядком «зачистили». Вся 2-я эскадра вышла рано утром в море, приготовившись за ночь — до этого на броненосцах демонстрировали «беспечность» и затянувшиеся «ремонтные работы». Сами транспорты с войсками дальше Посьета не пошли, и сейчас уже вернулись во Владивосток. Тот же «маневр» с провоцированием войны совершили и в Дальнем. Там пароходы поначалу демонстративно сопровождали только крейсера под прикрытием двух броненосцев. Вот только не в Цинампо конвой пошел, а в Порт-Артур, описав небольшую дугу — понятное дело, что работу телеграфа тоже остановили. Так что японцы «погнались за двумя зайцами», разделив свои силы — ведь «дунканов» и «асамоидов» здесь не замечено.
— Ваш план удался, Лев Алексеевич, «кенты» японцы отправили на перехват наших транспортов, которых нет. Видимо, они «ходоки» изрядные, раз «Жемчуг» убежать не может!
— Чтобы план удался, нужно начинать перестроение, Николай Иванович — под таким обстрелом наши «монахи» недолго продержатся. Вокруг них море буквально кипит от всплесков.
— Зато «Ниссину» уже крепко досталось от «рюриковичей». Но вы правы — «Бородино» там сейчас нужнее. Если у тебя есть численное превосходство, то его необходимо использовать. Поднимите сигнал — «начать перестроение по „третьему“ плану». И на «Аскольд» дайте знать — в случае необходимости пусть прикрывает «Жемчуг» и отходит вместе с ним. Терять быстроходный разведчик нам без надобности.
Небогатов был совершенно спокоен, как это ни странно. Да и при Цусиме он нервничал ровно до того момента, как увидел страшный взрыв на «Фудзи», а потом «Асама» попала под расстрел его броненосцев. И волнение разом прошло — непобедимые досель японцы оказались людьми из плоти и крови, которые гибли, как сами до этого несли смерть. Да и шимозный «ливень», от которого горело все, что могло гореть, оказался не таким и страшным, если команда умела бороться с пожарами. Наличие бронирования, даже тонкого, представляло непреодолимую преграду для любых фугасных снарядов — разрывы практически не приносили серьезного вреда.
Сейчас сражались корабли, ставшие совсем иными, в сравнение с теми, что прошли Цусиму. Для снижения перегрузки, этого бича отечественного судостроения, сделали все возможное — срезали надстройки и укоротили верхушки дымовых труб, мачты лишились боевых марсов, убрали торпедные аппараты и почти всю противоминную артиллерию, заделав броневыми листами орудийные порты на батарейной палубе. Впрочем, десяток 75 мм пушек остался — башенные 152 мм установки для стрельбы по маленьким миноносцам были малопригодны. Про дерево и говорить не приходится — палубные настилы выдирали еще до Цусимского боя, полностью убрали катера и баркасы — сейчас корабли лишены любой «пищи» для пожирающего пламени. И в бой пошли только с необходимым запасом угля — все сделали вывод, что главный броневой пояс должен быть над водой, а не уходить под нее. Ошибка Рожественского могла оказаться фатальной, хорошо, что адмирал Фелькерзам успел ее исправить тогда в последний момент…
— А вот к этому японцы оказались не готовы, Лев Алексеевич — привыкли диктовать нам свои условия, а тут незадача. Думали, что останутся безнаказанными, мы гораздо слабее, но сейчас отходить для них означает «потерю лица». Им реванш нужен убедительный, вот только хрен, как говорил Дмитрий Густавович. Надо воевать по своим правилам — поднять сигнал Добротворскому — «атаковать крейсера неприятеля»!
Бить нужно по слабейшим — этот урок Николай Иванович давно усвоил. Бронепалубные крейсера таковыми и являются, а также концевой «Ниссин», по которому начал пристрелку вышедший из колонны «Бородино», сумевший встать позади «Пересвета». И это был заранее подготовленный «третий вариант» — противостоять 305 мм снарядам весом в двадцать пудов шести или семидюймовая броня не могла. К тому же по «гарибальдийцу» продолжали лихорадочно стрелять напичканные восьмидюймовыми пушками крейсера Безобразова — высокие и более низкие всплески буквально встали «лесом» вокруг детища итальянских кораблестроителей.
Небогатов прикусил губу — сбить ход нужно, сбить, одно или два удачных попадания, этого будет вполне достаточно. У Безобразова сейчас три корабля, каждый из которых сильнее «Ниссина» — подавляющий огневой перевес, противостоять которому невозможно какое-либо долгое время.
— Бэру нужно продержаться — тогда «Бородино» займется «чилийцами». Да и нам надо выстоять…
«Цесаревич» сильно встряхнуло, палуба под ногами ощутимо вздрогнула — в броневой пояс попал десятидюймовый снаряд, из бортовой башни, 305 мм взрываются намного сильнее. «Касима» и «Катори» оказались опасным противником, долгий бой против них может стать фатальным для флагманского корабля. Но тут как кому повезет — или японцы выбьют «Цесаревич» вдвоем, либо Безобразов втроем одолеет «гарибальдийца». И тогда станет ясно, кому покидать поле сражения придется первым, и оставлять на нем «куски содранной шкуры».
А ведь еще есть крейсера, и в бинокль были хорошо видны их силуэты — два трехтрубных и один с пятью трубами. Они пошли на «эдгары», гораздо более тихоходные, на два, а то и три узла, «Аскольду» же уступали больше. И час времени
