Голова его лежит на коленях у Вики. Притом что у нее тоже руки за спиной связаны, на губах – пластырь. Как она умудрилась его голову себе на колени пристроить, осталось загадкой. Он улыбнулся ей – одними глазами. Она – ему. Вспомнил, сколько раз он лежал вот так – нет, не так, конечно! – но тоже головой на ее коленях в то бесшабашное время!.. Дурак. Пошевелился, покатался спиной по полу багажника, чтобы размять мышцы, насколько возможно.

Машина петляла по извилистой дороге. Приподнялся посмотреть. Встретился глазами с одним из темнокожих бандитов. „Отелло, твою мать!“ – подумал. Тот держал за ствол автомат, китайский „калашников“. „Отелло“ что-то сказал ему. Потом похлопал рукой по голове. Вика присела ниже, – она-то поняла, чего террорист требовал. Денис решил подчиниться и опустился ниже тоже. Машина ехала в горы, это он успел заметить.

Привезли их в деревушку. В отличие от равнинных „поросят“, у местных дома были не из прутьев и соломы, а, как у Наф-Нафа, каменные. Вместо цемента – глина, замешенная на козьем навозе, вероятно, скрепляет булыжники. Крыши, правда, такие же, как на равнине, соломенные. Однако Денису места в каменном доме с соломенной крышей не нашлось. Развязав, заставили спуститься в зиндан – яму в земле. Камней, видно, немало из земли повыковыривали в процессе работы. Ими яма была сверху надстроена, на манер колодца. Сверху железной решеткой прикрыта – явно трофейной. Вику куда-то повели.

– Вика, передай им, все для них сделаю, выкуп помогу получить за нас, только пусть тебя не трогают!

Охранник, пацан совсем, подскочил к яме, наставил на него автомат, что-то протявкал. Личико детское совсем, губенки пухлые.

– Хорошо! – ответила Вика, удаляясь.

– Иначе я вас всех на куски порву! – прошептал себе под нос Денис. Ему стало страшно. Зная некоторые обычаи, что творят с женщинами в Африке, – вообще с девочками, которые еще ни в чем не провинились, – жутко страшно за Вику. Представить было невозможно, что этим дикарям в голову взбредет. Денис ей уже испортил жизнь однажды. Теперь из-за него она может вовсе жизни лишиться?…

Вскоре на поверхности пошло какое-то движение. Над ямой появилось сразу несколько лиц. К счастью, и Вика.

– Вика, ты как? – спросил сразу.

– Нормально. Они расспросили, кто мы, – доложила она ему. – Я рассказала, что ты журналист, я – учительница из посольства…

Грубый голос прервал ее. Чья-то рука дернула в сторону.

– Они спрашивают, зачем мы ехали к Леону?… Это тот, которого убили, да? – уточнила другим голосом.

– Да. Скажи, мы просто ехали снимать животных. У них мой фотоаппарат, могут проверить. Ты – мой переводчик. Пусть сообщат в посольство о нас. Их убедят нас отпустить!

Вика перевела.

– Он спрашивает в последний раз, зачем мы ехали к Леону?… Денис, мне кажется, ему поручили схватить тех, кто приедет к Леону. Но он не знает, зачем ты ехал к Леону. А ему это хочется знать. Возможно, чтобы дороже продать нас.

– Вика, ты – молодец! – сказал Денис.

Вику снова, еще сильнее дернули за руку. Она чуть не упала.

– Эй, полегче! – крикнул наверх. Что толку? Они понимали лишь ее.

– Говорит, чтобы ты отвечал.

– Похоже, лучше ему ответить. Если он подумает, что ошибся и взял не тех, нам может быть хуже… Скажи, если он признается, откуда узнал, что я еду к Леону, я рассажу, зачем к Леону ехал.

Вика, выслушав ответ главаря бандитов, перевела, чтобы он не торговался. Будет хуже.

– Скажи, если он скажет, кто ему поручил нас схватить, я буду ему помогать. Он дороже продаст нас.

Главарь что-то думал, не дергая больше Вику. Потом заговорил.

– Его попросили те, кто захватывает корабли на море.

– Пираты? – Денис с удивлением посмотрел на Вику из ямы. – Он не врет, как ты думаешь?

– Вроде бы не врет.

– Ладно. Скажи, мне нужно было сфотографировать не животных в этот раз, а базу геологов, которые в пустыне нефть ищут. Для того у меня – хорошая аппаратура, беспилотник… Ну, вертолетик этот маленький, геликоптер, переведи ему как-нибудь.

Выслушав от Вики то, что он сказал, главарь ушел. Вику увели. Денис крепко задумался: „Пираты просят сухопутных, так сказать, бандитов проследить за отрядом Леона и взять тех, кто к нему приедет. Имелся в виду именно он, Денис? Или Леон еще с кем-то закручивал какие-то дела и ждали кого-то другого? Может такое быть, что их с кем-то перепутали? Интересно, откуда пираты могли знать, что Леон кого-то ждет? Это могли знать скорее эти самые сухопутные разбойники. Где – пираты и где – Леон? Или же пиратов самих кто-то „попросил“?… Эти, наши похитители, могли следить за Леоном, видеть, что он встречается со мной (или еще с кем-то?). Мы с Викой – именно та дичь, за которой охотились, или мы попались по случайности? Ловили меня специально или поймали случайно, это, как говорят в нашем с маршалом Малиновским родном городе – две большие разницы…“

Первый день в плену, с интересом к ним главаря, с надеждой, что они с Викой представляют собой ценность и их будут беречь, был самым легким, как понял потом Денис. Дальше потянулись дни… никакие по части событий. Еще – голод и жажда. Есть ему давали минимум, воды – чуть-чуть, никак не мог напиться. Вику не видел и не слышал. Где ее держат? – гадал. Из своей ямы он вообще ничего не видел, кроме неба в клеточку. А слышал только дикарскую речь, которой не понимал. Здесь были и женщины, и дети, судя по голосам. Вероятно – обычная деревня, в которой обосновались еще бандиты. Впрочем, скорее всего, бандиты – они же и главы семейств здесь. Одно другому не мешает. Тут, как он понимает, каждому племени нынче, чтобы выживать, приходится держаться какой-нибудь „партии“ – либо пиратов, либо повстанцев, либо вот этих. Судя по черному знамени, которое Денис успел увидеть, их захватили боевики из Аш-Шабааб – африканских последователей Аль-Каиды. К счастью, главарь явно был озабочен больше практическим вопросом – как срубить бабла, нежели глобальной целью – насаждением своих ценностей по всему миру на костях „неверных“.

„Нет хуже, чем ждать непонятно чего, – думал Малиновский. – И ничего – ничего не происходит! Если бандиты выполняли чей-то заказ, то, извините, где заказчик? Работа выполнена. Извольте подписать акт сдачи-приемки и получить товар у Себастьяна Перейра, торговца черным… простите, белым деревом!“

Денис понимал, что он кривляется в душе исключительно с той целью, чтобы не сделаться, наоборот, слишком серьезным. Не впасть в тоску. Там, наверху, – Вика, которую