Данилов шумно выдыхает, а затем стягивает мои трусы до колен и погружает два пальца во влажные складки. Меня насквозь током пронзает. Тянусь к нему и языком его губы облизываю.

— Тебе приятно? — спрашивает тихо.

— Да…

— Вот так… — мягко надавив подушечками на клитор, принимается его медленно поглаживать.

Я сжимаю его член крепче и в том же темпе начинаю двигать ладонью.

Мне нравится. Мне безумно хорошо. Целуя его, лаская его, инстинктивно подаваясь бедрами к нему, я готова умереть, лишь бы это не прекращалось.

— А тебе?.. — спрашиваю в губы.

— Мне охуенно, Дженни… Я кончу в твою руку.

— А я в твою.

Боже.

Боже… я не верю, что это все происходит на самом деле. Лежу распластанная перед ним, с его языком в моем рту и его пальцами между ног. Возбужденная до такой степени, что готова умолять, чтобы он дал мне разрядку.

Влюбленная до слез.

Оргазм наступает внезапно. Оглушает мощнейшим взрывом и выбивает из зоны земного притяжения. Несколько первых мгновений все мое тело сотрясает судорогами удовольствия. Как сквозь толщу воды я слышу шепот Макса и чувствую, как он накрывает меня собой. Целует шею. Дергается сильно, а потом замирает.

Следующие несколько минут я еще бултыхаюсь в теплых волнах кайфа и постепенно прихожу в себя. Сфокусировав взгляд, вижу, как он смотрит на меня. Зависаем, безмолвно делясь эмоциями и впечатлениями от произошедшего.

Я шокирована и напугана. Если не почувствую того же ни с кем, кроме него, то как мне жить?..

Опасаясь разреветься прямо сейчас, опускаю взгляд вниз. Моя рука и живот в его сперме. Его ладонь все еще между моих стиснутых бедер. Значит, он ощущает угасающие спазмы.

— Ты охеренно кончаешь, Дженни…

— Ты тоже, — демонстративно поднимаю ладонь.

Он негромко смеется и, прихватив и оттянув мою нижнюю губу, поднимается с кровати и уходит в ванную. Я падаю на подушку и поднимаю взгляд к зеркалам на потолке. Увидев свое отражение, едва сдерживаю порыв замотаться в простынь до подбородка.

— Иди сюда, — говорит Макс, усаживаясь около меня и принимаясь смоченным водой полотенцем собирать с моего живота сперму.

Затем так же вытирает руку и, бросив его на пол, ложится на спину.

— Я не хочу с тобой в резинках. Может, начнешь пить таблетки?..

Глава 19

Максим

В большом овальном зале за таким же овальным столом мне отведено особое место — по правую руку от отца. Партнеры и руководящий персонал смотрят на меня как на его преемника. Не многие из них знают о наших с ним конфликтах.

Совещание длится вот уже третий час. Я раз ходил на перекур и два раза просил принести мне кофе. Остальные такого себе позволить не могут. Сидят как приклеенные, с идеально ровными спинами и глядят в встроенные в стол мониторы, на которых один за другим меняются графики и таблицы.

— Что скажешь по этим данным? — обращаясь ко мне, вдруг спрашивает отец.

Хочет пыль в глаза пустить и заткнуть рты тем, кто считает меня бездарем и прожигателем жизни. Эту таблицу с разъяснениями он отправил мне еще вчера. Велел ознакомиться и выучить как Отче наш, чтобы в грязь лицом не упасть.

Я посмотрел его сегодня утром перед тем, как выйти из дома. Ничего сверхсложного — сводная таблица промежуточных итогов и процентное соотношение от запланированных в начале года показателей. С этим даже третьеклассник разберется.

Прочистив горло, озвучиваю свои умозаключения и вношу предложения по отстающим пунктам. Не те, что были написаны для меня консультантом отца. Но я считаю, тоже имеющие право на жизнь.

Крякнув от неожиданности, отец отрывает спину от кресла и дергает узел своего галстука. Все остальные внимательно следят за его реакцией.

Мне похер. Я действительно считаю, что риформингу в компании отца уделяется ничтожно мало внимания. Именно поэтому западные производители того же бензина всегда будут на шаг впереди нас.

— Я собирался внести некоторые изменения в структуру компании с учетом этого гребаного риформинга, — говорит отец, когда я заканчиваю свою речь, — просто ты этого не знал.

Зам отца, Теплицкий, в подтверждение его слов часто кивает.

— Мы выводим его в отдельное подразделение.

Пожав плечами, я беру со стола бутылку с водой и делаю несколько глотков. Отец все это время внимательно смотрит на меня.

Я не собирался его впечатлять, пусть не обольщается. Я просто высказал свою точку зрения.

Глянув на висящие на стене часы, с трудом подавляю зевок и, высидев еще полчаса, предупреждаю отца, что ухожу.

— Иди, — цедит тихо, — мы все равно уже заканчиваем.

Попрощавшись с присутствующими, забираю блокнот и ручку, которыми я так и не воспользовался, и выхожу из кабинета. Пересекаю холл, миную длинный широкий коридор и, оказавшись в приемной отца, носом к носу сталкиваюсь с Олссоном Владимиром Велундовичем, без пяти минут моим тестем.

— Макс! — восклицает он, протягивая руку, — неожиданно!

— Добрый день.

— Практикуешься?.. — указывает подбородком на мои белую рубаху и черный деловой костюм.

— Да, практику прохожу.

— Как успехи?

— У отца спросите, — усмехаюсь я.

Олссон швед наполовину. Когда-то в смутные для России времена его отец занял нишу в газовой отрасли. Весьма удачно продавал газ за границу, а затем передал дело сыну, предварительно настояв на том, чтобы тот оформил российское гражданство.

Из наследников у него только дочь Стефания и я, сын его лучшего друга.

Коснувшись меня своим плечом, склоняет голову и, понизив голос, спрашивает:

— Стефе давно звонил? Она молчит, но чувствую, ты не часто ее балуешь своим вниманием.

— Звоню, — отвечаю, — не каждый день, но… звоню…

Тот, сощурив глаза, въедливо смотрит в мое лицо.

— Смотри, Макс, не подведи.

— Не подведу.

— Не обижай ее…

— Не обижу, Владимир Велундович, — заверяю, выдерживая его взгляд.

— Девочка влюблена.

Согласно киваю и вижу, как к нам приближается отец.

Блядь. Слава Богу!..

Здороваются, но, положив руку на мое плечо, будущий тесть не позволяет мне уйти.

Начинает про жену молодую рассказывать и про собственные болячки, коих у него к этому возрасту накопилось немало. В гости зазывает. Говорит, что Стефа должна скоро прилететь на день рождения мачехи.

Отец, бросаясь в меня предостерегающими взглядами, обещает, что мы обязательно приедем. Я, скрипя зубами, соглашаюсь и, сославшись на важные дела, отмазываюсь от совместного ужина.

Выхожу из главного офиса корпорации, сажусь в машину и сразу закуриваю. В телефоне несколько пропущенных, на которые я не мог ответить во время совещания, несколько приглашений в клуб от парней, от