её подбородку. Внезапно в её голове что-то щёлкнуло: её друзья ждали её, ей нужно быть в другом месте. Поднялась злоба и агрессия. Она перехватила его руку, используя как опору вскочила, одновременно левой рукой вытаскивая нож и целясь в шею Кенни. Тот успел отпрянуть, и не такое проходил. Кива выглядела слегка обезумевшей, она не стала его атаковать, а рванулась прочь, ведомая ныне одним инстинктом, который казалось только и ждал момента, чтобы подняться из глубины сознания. Она стремилась к своим друзьям, к теплу.

Мужчина не стал идти за ней, поправил брюки, отряхнул одежду, с неким сожалением сказал вслед:

— Что ж, я дал тебе шанс, малявка.

Знал, куда та так рванула, ровно как знал и то, что полицейские запланировали зачистку. Те только ждали, пока соберётся как можно больше народу, чтобы просто убить их всех, как загоняют лис в своих норах. Почему он пытался задержать Киву? Наверное, всё же ему не хотелось, чтобы девушка погибла так. Смертью загнанного, в толпе, как крыса. Он был слишком горд, чтобы просто сказать ей о намечающейся бойне, и не испытывал нужды вмешиваться больше, чем уже вмешался. Кенни выбрал вполне естественный для себя язык силы, язык насилия, к тому же, совместил приятное и для себя. Звери либо умирают, либо выживают. Это и был закон. Закон природы, если она направилась туда, значит так надо. Да и желания что-либо ещё делать не было, он не нянька, чтобы кого-то опекать, как маленьких несмышлёнышей. А то, что девушка давно уже умеет думать своей головой, сомнений не возникало. Было лёгкое сожаление. Если Кенни и был жив за всё это время, то только потому, что он не был игроком. И играть сегодня с судьбой в догонялки он не намерен. «Я не самоубийца туда соваться, слишком много полицейских», — развернулся и пошёл в ночь, скрываясь в тенях, подальше от того, чему навстречу рванула Кива.

Снисхождение

Кенни мягко шагал по улицам Подземного Города. Только что он убил одну шишку из полиции, тот сделал глупость, что решил самолично участвовать в зачистке и имел неосторожность показаться на глаза убийце. А Потрошитель своего шанса не упустит. Он убил его в его же комнате, вспоров шею от уха до уха. Незаметно проник туда и так же незаметно покинул здание. У него были личные счёты, но не конкретно с тем человеком, а с самой полицией, властью. Они были не только виновны в падении его семьи, но и активно принимали в этом участие, это Аккерман хорошо помнил. И всех их он собирался убить, вплоть до самой верхушки. Сейчас ему не хватало свежего ночного бриза, который всегда утихомиривал его после очередного убийства, но пока дел на поверхности не было, и безопасней было затеряться в Подземном Городе. К тому же, как показала практика, в этом месте и ему было чем развлечь себя.

Кенни направлялся к дому Кивы, сам не мог сказать зачем, ведь выживших после зачистки не наблюдалось. Он позволил себе даже пройти мимо того места, где часов восемь назад та и произошла. Особого шанса на то, что кто-то и вправду уцелел, не было, это больше походило на бойню. Полицейские на удивление грамотно расставили свои силы, напрочь перекрыв возможные выходы, поэтому если кто-то выбегал из стычки происходящей внутри, то его быстро добивали выстрелами из винтовок или прикладами. Не все тела были убраны, некоторых лежавших там Кенни доводилось видеть и до этого вечера. Но этот факт не вызвал никакого отклика в его душе. Обычный момент в жизни, к этому он привык. Возле знакомого забора увидел пятна крови на земле, и Кенни уже представлял, что увидит, но так же спокойно прошёл внутрь двора. В конце концов, ничего нового он там действительно не увидит.

Он вошёл в это хлипкое сооружение. Сначала ничего не бросилось в глаза, убранство даже показалось ещё более пустым, чем обычно, но потом он разглядел Киву. Та сидела на полу, привалившись к стене возле ящика, голова опущена. Вокруг неё была уже застывшая кровь, рубашка в нескольких местах алела, как и штаны. Он спокойно взирал на это зрелище, но вдруг небольшое шевеление — она подняла голову, и Кенни увидел смазанную кровь на её подбородке. Глаза, обычно с такой проницательностью и усердием следившие за всем вокруг, были мутными. Взгляд этих невидящих глаз, некоторое время, будто бы видел сквозь него, затем прояснился. Когда она выдавила из себя слово, голос её звучал хриплым, надрывным посвистом.

— Ты-ы.

Он ничего не ответил, сел на стол, снял шляпу. Она не сводила с него взгляда, в котором теперь бесновался странный огонёк, это помогало ей удержать мигающее сознание в этом мире. Когда она снова прервала тишину, в голосе звучала открытая издёвка:

— Извини… сегодня выебать меня не получится.

Она рассмеялась, но внезапно хрипло закашлялась, раздирая горло, и выплюнула сгусток крови. Очевидно, что-то не так было с её лёгким, кашляла она много и до его прихода, и это подтверждала эта хрипотца в голосе. Кенни улыбнулся холодной улыбкой, он оставался совершенно спокойным, заметил чуть больше деталей, чем изначально.

Вокруг девушки лежали куски ткани, некоторые в крови, две пустые склянки, книга, раскрытая на странице. Очевидно, она пыталась оказать себе первую помощь. Подумал про себя, что это и в самом деле отсрочило надвигающееся. Рубашка в нескольких местах на животе была сильнее залита кровью, на ногах несколько глубоких порезов, пальцы были в крови. Наверное, в неё попало несколько пуль полицейских. Кенни упёрся локтем в ногу, подпёр голову рукой, ответил отстраненным, немного усталым голосом:

— Ты слишком много болтаешь.

Аккерман прекрасно понимал её излишнюю болтливость и безумную весёлость. Ей ведь нечего терять, конец неумолимо приближался, оба это чувствовали, оба это знали. Он понимал, что девушка будет говорить всё, что думает и хочет даже через боль, потому что теперь-то хуже точно не будет. Она снова рассмеялась, насколько ей позволяло сорванное горло, сейчас она сверлила его взглядом.

— Забавно, знаешь ли…останься я с тобой…то сейчас бы…не харкала кровью…уж не хотел ли ты избавить меня от этого?

Он всё не отвечал. Что он мог ей ответить? Вздохнул, запрокинул голову. Лицо его было не читаемым. Некоторое время они молчали. Когда Кива вновь заговорила, голос звучал даже дружественно.

— Я рада, что… именно ты сейчас здесь.

Говорить она стала медленней, словно осмысливая слова, или же просто уплывая из реальности.