в груди болезненно кольнуло, Нокте с трудом дышала, но Мортус уверенно держал ее за руку, ведя сквозь толпу. Их темные одеяния будто отпугивали гостей, и те отступали, скрывая гримасы под масками, вуалями и гримом.

Король с королевой возвышались над залой, сидя друг подле друга на резных тронах, отделанных серебристыми ветвями. На мраморных ступенях лежал нежно-голубой ковер, напоминая кромку воды, а королевская чета в одинаковых светлых одеждах, отороченных невесомым кружевом и белоснежными перьями, изображала лебедей.

Нокте окинула Его Величество коротким взглядом, отметив усталое и уже немолодое лицо с темными кругами под карими глазами, в черных волосах проступала седина. Готфрид был таким же, каким она запомнила его в их последнюю встречу. Нокте моргнула и заглянула в глаза новой королеве: ярко-голубые, как небо в солнечный день. Тугие золотистые локоны, пышной волной ниспадающие на грудь, макушку украшала белоснежная корона. Руки Ее Величества, затянутые в атласные перчатки, прижимали младенца к хитро проделанному разрезу в лифе, из которого виднелось полушарие обнаженной груди. Благодаря перьям рукав королевы напоминал лебединое крыло, которым она защищала свое бесценное дитя, пока малыш пил ее живительное молоко.

Однако теплота материнства никак не отражалась на фарфоровом лице-маске. Нежно-розовые, не слишком пухлые, влажные губы улыбались, но глаза оставались холодными и неприветливыми. В уголках век Нокте заметила тонкие морщинки, умело скрытые слоем грима и приклеенными жемчужинками. Приглашение Нокте на бал-маскарад, долгожданный младенец в руках королевы и натянутые улыбки не обманули гостью. Она наконец поняла: сказка навсегда осталась в прошлом. Она больше не заложница двора, лишь собственного тела, но это ее выбор.

Сжав руку Мортуса, Нокте поклонилась, чувствуя напряжение в сведенных лопатках. Как давно она его не испытывала… Черный утес подарил ей покой и возможность не только свободно дышать, но и двигаться, как она хочет, а не по указке строгих фрейлин. «Теперь эта ноша лежит на плечах Ее Величества», – подумала девушка.

Младенец издал слабый крик, и королева опустила взгляд на его розовую щечку, отняла от груди, не стесняясь распухшего соска, из которого сочилось полупрозрачное молоко, и передала служанке. Поправив лиф, Ее Величество коснулась покоящейся на подлокотнике руки супруга. Их пальцы переплелись, она что-то шепнула ему на ухо и лишь после этого король заговорил:

– Герцогиня Нокте Сомбрийская, мы рады видеть вас при дворе. Надеюсь, дорога не была утомительна. – В его темных глазах не было ни намека на заботу, какой он окружал Нокте раньше. Только вежливость человека, вынужденного ради королевы терпеть присутствие не слишком желанной гостьи.

Поклон Нокте стал еще глубже, она сама избрала для себя второе имя, чтобы оно напоминало ей, кем она стала ради любви к Готфриду – предательницей, чье место в Сомбре.

Пальцы сжались на футляре, а когда девушка распрямилась, то улыбнулась так широко, как только могла. Но даже эта попытка вызвала у гостей насмешку.

– Мой король, у герцогини есть подарок для Ее Величества, вы позволите? – вступил Мортус, чувствуя дрожь в пальцах Нокте.

Король вяло махнул рукой, позволив ей приблизиться к трону и вручить коробочку поднявшейся навстречу королеве.

Мортус открыл подарок в руках Нокте.

– Это именно то, о чем я мечтала! Какая тонкая, изысканная работа! – восхитилась королева, хлопая в ладоши. – Завтра же с утра возьмусь за перо. Немедленно! Мое, к несчастью, сломалось, а чернила так долго сохнут и вечно пачкают руки. Дорогой, посмотри, какой дивный подарок вручила мне герцогиня, воистину у нее отменный вкус!

Мортус довольно улыбнулся, с легким щелчком закрыл крышечку и передал шкатулку слуге.

– Отнесите в кабинет Ее Величества.

Слуга молча кивнул и удалился, кривя нос от почудившегося запаха рыбы: «Должно быть, от бывшей королевы, чего еще можно ожидать от русалки? Нужно немедленно протереть принадлежности для письма!»

– Я рада, что вы почтили наш скромный бал своим присутствием. Понимаю, каким долгим был путь с севера, но теперь вы наша дорогая гостья, чувствуйте себя как дома. – Королева взяла руку Нокте в свою, сжала непривычно холодные пальцы. Их взгляды встретились.

Темные бездонные глаза «русалки» заставили Ее Величество вздрогнуть, но она слишком долго прожила при дворе, и ничто не выдало ее истинных чувств. Королева отпустила руку Нокте и вернулась на свое место к супругу и даже поцеловала его в щеку. Вольность! Однако королева хотела показать всем, что связывает ее с Готфридом. Особенно указать гостье ее место.

Еще раз поклонившись, Мортус увел Нокте в толпу перешептывающихся гостей. Музыка стала громче, танцующие вновь заполнили зал. Позже к ним присоединились и король с королевой. Никому больше не было интересно, куда исчезла герцогиня.

Целитель вывел госпожу на дальний балкон и плеснул в кубок, стоящий на столике, воды из стеклянного графина.

– Выпейте, вам станет легче. – Он поспешно вложил чашу в дрожащие пальцы Нокте и придерживал кубок, пока девушка его не осушила. Ее трясло. Утирая губы, она опиралась на подоконник, глядя на искрящееся в полумраке море, и постепенно приходя в себя. Обернувшись к Мортусу, она заглянула в глаза целителя. Мужчина тяжело вздохнул.

– Так я и существую, госпожа. После того как вы покинули Вайле, моя жизнь превратилась в настоящий кошмар, я вынужден носить маску повиновения. – Он слабо улыбнулся, когда Нокте коснулась его руки. – Да вы как никто меня понимаете. Я даже рад, что все так произошло. Хотя бы вы освободились. – Он прижал ее руку к своей груди и приблизился, но девушка отвернулась.

– Простите мне мою несдержанность. Я забылся. – Мортус коснулся губами ее тонких пальцев, подышал, согревая, и отпустил. – Ведь я… ненамного старше Его Величества, и если бы мы встретились гораздо раньше, то я ни за что бы не променял вас на богатство и власть. Остался работать в деревне, жил в домике у моря, и вам не пришлось бы жертвовать собой, своими мечтами, природой.

За скрывающей балкон гардиной послышался звон бокалов и легкий смех.

Мортус устремил взгляд в ту сторону, и Нокте увидела злость в его глазах.

– Однако здесь не место для бесед, пойдемте, герцогиня, – нарочито громко произнес он и, поклонившись, быстро покинул балкон, задев плечом подслушивающих гостей. Те ошеломленно примолкли и быстро отвели взгляды, делая вид, что разговор целителя их нисколько не интересовал. Они достигли одной из пустых зал, которую называли «Изумрудной», с вывешенными на стенах картинами и стоящим у окна музыкальным инструментом. Мортус зажег свечи в канделябрах, раздвинул малахитовые гардины и, открыв дверцы на балкон, впустил в залу освежающий порыв морского воздуха.

Нокте сделала несмелый шаг к челесте[16]и провела ладонью по