— Нам нужно будет ещё отбить Силом у проклятых иевусеев, — глухо сказал один из вождей.

— Если мы подпишем договор, я вам в этом помогу, — хищно улыбнулся я, — и даже отдам вам все их города, в том числе Йевус.

На меня посмотрели ошарашенные лица.

— Зачем это Великому царю? — удивился священник.

— Скажем так, всё равно эти три месяца, пока я ожидаю ваших клятв, мне нужно будет чем-то заняться, ну и самое главное, мне проще будет контролировать здесь один народ, чем множество.

— Но на Ханаане живут не только иевусеи, — осторожно сказал военный вождь.

— Это для меня лишь временное неудобство, — широко улыбнулся я ему.

Иудеи переглянулись.

— Могу я задать ещё один вопрос Великому царю Египта? — спросил меня священник.

Я лишь качнул рукой.

— Почему Великий царь не позволил разрушить могилу Иисуса Навина? — поинтересовался он, выдавая этим то, что мужчина, которого мы первым отпустили на переговоры рассказал им обо всём, что видел.

— Скажем так. Для того, чтобы меня боялись, мне совсем не нужно трогать могилы чужих святых, — я улыбнулся так, что все в палатке, а не только иудеи вздрогнули от страха. И они это заметили, видя, как люди, пришедшие со мной, испугались тоже.

— Мы согласны на условия, оговорённые с Великим царём, — за всех, ответил первосвященник.

— Танини! — приказал я и за столом быстро оказался парень, который волнуясь, открыл один из тубусов и достал из него три экземпляра готового договора, который я сделал на современный лад. Одна бумага, но разделённая пополам, где на каждой половинке текст был написан на своём языке. Увидев родной язык, иудеи сначала онемели, а затем с уважением и страхом посмотрели на меня.

— Видите, — я объяснил им свой поступок, — хоть мы и не равны между собой, как люди и нации, но договор заключается всегда между двумя равными сторонами. А я сильно уважаю договорённости, поэтому буду весьма разочарован, если они будут нарушены.

Иудеи, взяв все подписанные мной экземпляры, прочитали их, убедились, что везде всё одинаково, в том числе и в египетской части и стали по очереди все подписывать. Затем тоже сделали свидетели и с моей стороны. Когда всё было готово, Танини вручил им их экземпляр, а два наших убрал себе в тубус и отошёл за мою спину.

— Я знаю, что у вас проблемы с продовольствием, — сказал я, — поэтому в качестве жеста доброй воли, вам оно будет предоставлено за мой счёт.

Рты у иудеев открылись.

— Разошлите всех, кого нужно, чтобы предупредили остальные коленья о нашем с вами договоре и через три дня мы вместе выступим на города амореев и иевусеев, — предупредил я их, вставая с кресла.

Иудеи поклонились в пол, пока я со своими спутниками и охраной не вышли из шатра, оставляя их наедине.

* * *

Когда ткань перестала колыхаться за широченной спиной явно могучего лучника, иудеи переглянулись между собой.

— Этот египетский царь опаснее всех, с кем ранее встречались наши предки, — тихо сказал один из священников.

— Купцы из колена Асира подробно рассказали, как различные города падали перед ним один за другим, — задумчиво ответил один из военных вождей, — если бы они не поклялись именем Яхве, я бы сильно усомнился в том, что они видели это своими глазами.

— Мы должны получить наши реликвии обратно и избавиться от него, иначе всем нам грозит снова оказаться в египетском плену, — безапелляционно подвёл черту первосвященник, — поэтому тянем время с выдачей заложников. Я уже отправил гонцов во все города, обрисовав угрозу, которую несут эти египетские захватчики всем, а не только нам.

— А как же договор? — удивился один из военных вождей.

Первосвященник прямо у всех на глазах на кучу мелких клочков разорвал только что подписанную бумагу.

— Вот, что думают боги о слове, которое сыны Израиля дают египтянину, — ответил он, — нас поддержат другие города и колена. Никто не захочет снова оказаться в египетском рабстве. Совместными силами мы разобьём и выкинем из Ханаана этого сына осла и собаки и вернём наши Священные реликвии.

Они молча поднялись с колен и только один из вождей предусмотрительно собрал клочки бумаги и закопал их глубоко в землю в углу шатра, чтобы их не увидели египтяне.

* * *

Я, сидя на кресле, задумчиво перебирал клочки бумаги, которые мне принёс Эхор, тренированным взглядом бывшего охотника увидев, когда убирали его шатёр с места переговоров, что земля в одном месте более рыхлая, чем при переговорах, на которых он присутствовал. Копнув в этом месте, он увидел порванный папирус, первый же взгляд на который заставил его, бросив всё, примчаться ко мне. Сняв с себя золотой браслет, я молча отдал его ему и он тоже молча с поклоном удалился. Всё было понятно без лишних слов.

— Смотри Ада, как отнеслись ко мне твои соплеменники, — я поворачивал, показывая на свет клочки, где виднелась иудейская клинопись, которую писала она сама.

С лавки послышались всхлипывания, а затем и вовсе громкие рыдания.

— Мой царь, один приказ и мы сотрём войско этих проклятых лжецов с лица земли, — Хопи, с искажённым от гнева лицом, всё время с прихода другого центуриона хватался за меч.

— Ты опять торопишься, — улыбнулся я, — вспомни сколько раз, ты предлагал убить тех фиванских купцов. Что было бы, если бы я тебя послушал и просто утолил бы свою месть? А?

— Покушение могло быть и успешным мой царь, — нехотя ответил он.

— И тем не менее, не стало. Зато оно открыло нам весьма широкие возможности навести порядок во всём царстве и при этом обогатиться, — я покачал двумя пальцами, в которых был зажат клочок папируса.

— Об этом, — я показал его всем, — никто не узнает, дальше стен этого шатра. Это понятно?

— Да царь, — глухо ответили мне все до единого легионеры, а затем последним, хоть и нехотя Хопи.

— Тебя это тоже касается, рыдающая, — я не стал утруждать себя и поворачиваться в сторону, откуда шли беспрерывные всхлипывания.

— Я… Великий царь… Твоё величество, — послышалось