Шрифт:
Закладка:
Постепенно все его сновидения свелись к единственному сюжету, в котором он по разным причинам и разными способами совершал самоубийство. Кто-то очень навязчиво подталкивал Риса к решению добровольно уйти из жизни. Самое поганое заключалось в том, что ночные кошмары вовсе не вызывали у него отвращения или ужаса, напротив, они погружали его измученную психику в состояние покоя. Не удивительно, что со временем Рис начал ловить себя на том, что с нетерпением ждёт ночи, чтобы в очередной раз избавиться от ставшей тяжким бременем жизни.
Наверное, именно эта неадекватная реакция на откровенную провокацию и вызвала у него подозрение, что его сознанием тупо манипулируют. По идее, столь сильный эмпат, к тому же обладавший способностью проецировать свои эмоции на окружающих, мог бы и раньше догадаться, что на этот раз сам оказался жертвой подобной психотехники. Увы, горькая правда начала доходить до Риса, только когда он уже буквально оказался на грани помешательства. Впрочем, сей недостаток проницательности был следствием вовсе не врождённого тугодумия, просто Рису даже в кошмарном сне не могло присниться, что Кристина была способна на такое подлое коварство.
Однако с фактами не поспоришь, его ласковая жёнушка действительно зеркалила его собственные эмоции, усугубляя эффект в разы. Причём по мере приближения срока родов, её силы росли с бешенной скоростью. Возможно, Кристина делала это неосознанно, и эмпатическая атака была просто инстинктивной защитной реакцией беременной женщины, пытавшейся оградить своё нерождённое дитя от шквала негатива, идущего от погружённого в депрессию мужа. Однако имелась и ненулевая вероятность того, что Кристина узнала о попытке неверного супруга вернуть свою любимую женщину и начала тупо мстить. Впрочем, причиной мести могла быть и смерть её любимой мамочки, в которой та несомненно могла винить своего супруга.
Осознав, что его подавленное состояние в значительной степени является наведённым, Рис даже обрадовался. В конце концов, от внешней агрессии ещё как-то можно было защититься, а вот против отравления собственным ядом противоядия не имелось. Наверное, ему следовало бы сразу выяснить отношения с зарвавшейся дамочкой, вообразившей, что сможет угробить эмпата его же оружием, но Риса сразу поразило, насколько мощным было ментальное воздействие, а потому он решил сначала выяснить истинную причину нападения, а уж потом предпринимать конкретные меры в плане самозащиты. Если причиной действительно была месть, то разговоры тут вряд ли бы помогли, тогда лучшим способом было просто расставание с озлобленной женой.
Чтобы иметь возможность пристальней присмотреться к агрессорше, Рис стал больше времени проводить дома, что по понятным причинам никак не улучшало его самочувствия. Зато Кристина буквально расцвела, и это было странно. Разве могла женщина, возненавидевшая своего мужа до такой степени, чтобы целенаправленно сводить его с ума, радоваться его обществу? Более того, Рис без труда определил, что его подавленное состояние Кристину искренне тревожит, и никакого злорадства она не испытывает. Поскольку он воспитывал свою приёмную дочь с четырёх лет, то никак не мог заподозрить её в хладнокровной диверсии. Свои эмоции Кристинка сроду скрывать не умела, да и не обладала она такой мощной эмпатией, чтобы справиться с его собственным врождённым талантом.
— Это ребёнок, — внезапно осенило ошарашенного столь неординарным выводом детектива. — Вот почему я не ощущаю агрессивного персонального фона. Этот кусочек плоти пока не умеет испытывать и излучать собственные эмоции, только зеркалить чужие. Им управляет не ненависть, а тупой инстинкт выживания.
Увы, ситуацию это никак не улучшало, напротив, сделало её совсем безысходной. Если со взрослым человеком ещё можно было как-то договориться, то с нерождённой дочкой разговаривать было бессмысленно. Да и какие претензии можно было бы предъявить этому зародышу жизни, который просто защищал себя и свою маму. То, что при этом малышка убивала своего отца, вряд ли могло бы послужить для неё весомым аргументом, в конце концов, откуда ей было знать о вкладе Риса в своё рождение. Этот мрачный мизантроп, ненавидевший свою жену, был для неё просто чужаком, пытавшимся навредить той, от кого зависела её жизнь.
Первой реакцией Риса на совершённое открытие был порыв поделиться результатами с Кристиной, но он очень быстро понял, что она ему не поверит. Он бы и сам не поверил во всю эту мистику, если бы не оказался её жертвой. Да и что могла сделать в этой ситуации мамочка? Убить своего ребёнка ради спокойствия мужа? Вряд ли хоть одна женщина на такое сподобится. Единственное, чего Рис мог добиться своей откровенностью — это превратить Кристину в своего врага и тем самым усилить психическую атаку нерождённого младенца.
— Нужно попробовать поработать с собственной психикой, — решил страдалец. — Возможно, если настроиться на позитив, то и полярность ответки тоже изменится на противоположную.
Пару дней Рис честно старался радоваться жизни, но его жалкие потуги завершились полным фиаско. Исходная причина его депрессии ведь никуда не делась, смерть любимой женщины по-прежнему вызывала в его душе тоску и отчаяние, как бы он ни пытался камуфлировать свои чувства показной жизнерадостностью. И маленький монстр, притаившийся в животике своей мамочки, безошибочно реагировал на неподдельное горе своего отца, игнорируя его бездарное лицедейство.
Возможно, если бы Кристина, вместо того, чтобы беспричинно ревновать своего мужа к матери, просто рассказала бы ему о том, что Кира жива, то всё бы уладилось самым чудесным образом. Увы, тогда неизбежно могла бы пострадать её семья, а всё, что Кристина считала своим, было для неё гораздо более высоким приоритетом, чем самочувствие мужа. Она вполне искренне считала, что такая жертва была оправдана, и даже убедила себя в том, что и сама является частью этой жертвы. А что, разве подавленное настроение Риса не сказывается и на её самочувствии? К тому же Кристина искренне полагала, что рождение ребёнка мгновенно излечит страдающего мужа, так как ему сделается не до фрустраций. Ну правда, нельзя же бесконечно переживать смерть бывшей жены, когда ты так нужен живым.
Увы, надежда Кристины на то, что время окажет благотворное влияние на состояние Риса, оказалось несостоятельным. По мере роста плода, воздействие этого маленького монстра на психику его папаши постоянно увеличивалось, а потому ситуация только ухудшалась. Рис снова начал исчезать из дома, возвращаясь только для того, чтобы посмотреть очередной сон про то, как он лишает себя жизни. Мысли о самоубийстве постепенно сделали настолько привычными, что он даже перестал возмущаться собственным малодушием. И тогда, словно в подарок за покладистость, судьба подарила ему надежду на избавление.
В ту ночь доктору пришлось дежурить в клинике, поскольку
