— Твоя мама тебя бьет?

— Мама меня любит, — первое слово ей далось с трудом: слишком редко его произносила.

— Не уверен, но не важно. Теперь она не сможет к тебе прийти без моего разрешения.

Он сказал это с такой легкостью, что Лану впечатлил больше тон фразы, чем ее смысл. Девочка даже не сразу поняла, что он сказал. В будущем она будет часто вспоминать Самбора в это мгновение: его спокойное выражение, уверенный голос.

— Надеюсь, твое состояние позволит ехать в ближайшее время.

— Конечно, я не против того, чтобы ехать завтра, как и договаривались.

— Я же сказал, что Милана к тебе больше не прикоснется. Не надо от нее прятаться.

— Спасибо, — она опустила голову. Ей стало так стыдно перед матерью и этим мужчиной напротив.

Только сейчас она задумалась о том, что поведение матери по отношению к ней может быть неправильным. Ребенок верил, верил искренне, что он ужасный ребенок, что ему лучше было бы не рождаться.

— Мне кажется лучше не заставлять наших соседей ждать.

— Что ж, тогда ничего не меняем. Как думаешь, для чего нам нужна эта свадьба?

— Намного приятнее иметь рядом с собой союзника, нежели врага, готового напасть в любую минуту.

— Кратко и понятно, — Самбор тяжело вздыхает. — Можешь идти. И будь готова к отъезду.

Он проводил девочку взглядом, а сердце сжалось от нахлынувших воспоминаний. Самбор прекрасно понимал, что чувствует Лана, ведь он в детстве испытал даже ужаснее испытания. Забытые чувства заставили ускориться сердце, и Самбор тяжко осел на стуле.

Вставать пришлось рано: едва появились первые лучи солнца, воздух свеж, а на траве лежат капли росы. Кони уже готовы к отъезду, вещи уложены. Пора седлать лошадей. Ехать приятно, а впереди у них обоих лежать интересные дела и свершения.

5 глава

По мнению отца я был слишком худощавый, поэтому я стал всего лишь энным сыном. В семье нас действительно было много, но разве это плохо? Плохо только для вечно голодных детей, которых отец не мог обеспечить. А точнее он не хотел кормить слабых. А я был слабым, но в итоге я стал единственным.

Огонь забрал все незаметно, он забрал у меня все и оставил след на моем теле. Я выжил благодаря чистой случайности. Все случилось ночью, когда все спали. Я же проснулся, быть может, кто-то тоже проснулся, но для него было слишком поздно. Я вскочил и побежал из сарая, в котором спал. Это и стало для меня спасением: огонь только начал перебираться с дома. Однако, когда я был у входа, сверху упала балка, вся в огне. Но…пламя разошлось передо мной, словно море, и я выжил. Шрам я получил уже, когда попытался залезть в дом за свой сестрой, но меня остановили, к счастью. Все равно все были уже мертвы.

Да, мне пришлось туго, но мне повезло из-за того, что князь сжалился над маленьким мальчиком и взял в прислугу. Затем забыл, но обо мне вспомнил новый князь.

Когда-то давно здесь жили волоты, которые своими огромными ступнями проделали в земле глубокие ямы. Спустя время исполины исчезли почти все, но ямы остались и наполнились водой. Так появилась череда озер в княжестве, а также многие холмы- могилы волотов.

Княжна стоит в одном из таких мест в светлых одеждах и с кокошником на голове. Рядом с ней стоит жених старше ее лишь на дв года. Мальчик тоже в светлой одежде. Их уже окропили, они обмениваются теперь кольцами, символизирующее солнце- невесту, месяц — жениха, обязательно на безымянный палец, ведь от него тянется “нить сердцу”. Свадьба это не подходила на традиционную: не было здесь ни походов, ни сватов, ни покупки невесты, ни веселой процессии с песнями. Чем-то даже напомнило княжне похороны отца, впрочем, и то, что было княжна почти не запомнила. Песни ей казались чужими, иноземными, люди — странно веселыми.

Очнулась она уже на пиру увидев курник, пирог из курицы. Необычная жалость проснулась к курице, птице глупой, но беззащитной. Жених выглядел не менее растерянным, что немного успокоило девочку. На столе была баранья лопатка- особый шик в те времена.

К счастью, для детей после пира мучения закончились, они даже повеселели от плясок и песен. К тому же, гостей было много, и все понимали, что представляет собой этот брак. Больше всего Лане запомнилась музыка, а особенно музыкальные инструменты: гусли, бубен, дрова, трещотка. Эта музыка станет одним из тех немногочисленных воспоминаний приятных воспоминаний для растущей девочки, тем более что она в это невинном возрасте поняла, как устроена ее жизнь.

Самбор смог расположить к себе старого князя и его сыновей. Пожалуй, эта харизма не раз помогла и еще не раз поможет Самбору, владение своим бархатным голосом, статная фигура служили прекрасно своему хозяину. Мужчина не мог не заметить, как дети друг другу не нравятся. А вот Рогволоду девочка пришлась по душе, и он часто подзывал Лану к себе, рассказывал увлекательные истории, беседовал о событиях дня. Княжна сразу робкая, все больше отдалялась от событий к рассуждениям, что немного пугало и Самбора, и Рогволода. Как-то старый князь даже скажет Самбору:

— Очень умная девочка, наверное, в мать такая. Тяжело ей будет.

Самбор и сам это знал, однако почему-то напротив поощрял любовь княжны слушать истории и долго рассуждать. Даже в седле она держалась прекрасно, а к стрельбе, не женскому занятию, проснулся не иссекаемый интерес. Стрельба плавно перерастала в настоящую страсть, а за недолгое обучение девочка стала стрелять наравне с мальчишками. Другие девочки и их занятия не интересны княжне, в свою очередь девочки относились к ней надменно, с насмешкой, удивляясь необычным увлечениям. Пусть княжну и нельзя назвать бесшабашной, неуправляемой, а со взрослыми она ведет себя спокойно и послушно, однако девочка явно отличается.

Лана отпустила тетиву, стрела устремилась к нужной цели — белка упала.

— Ничего себе, — воскликнул сын Часлава. — А в глаз сможешь?

— Наверное, нет, — смутилась княжна.

— Мой дядя такое показывал мне, но я очень плохо стреляю.

Впечатленный стрельбой, мальчик неожиданно свыкся с их судьбой: быть вместе. Уже и злость на девочку прошла.

— Давай еще! Последними мы точно не будем!

Еще недавно дети разделились на пары, чтобы выяснить, кто лучше стреляет. Оказавшись в команде с девчонкой, мальчик уже приготовился к позору, тем более что стрелял он и сам не очень.

Девочка опять попала в очередную белку точно в голову.

— Сколько?

— Шесть.

— Не победим, но последними