Теперь, когда про мою душу рыскали имперские войска, гвардия Троекурова, наёмники и непонятная шайка, гнавшаяся за девушкой с братом, вот теперь стало особенно интересно.

А я что? Да просто еду себе по дорожке в хвосте колонны и везу притихших брата и сестру к парому. Они кстати нашли двуспальную кровать за сидением и сидели там тише воды ниже травы.

— Что везёшь?

Я наконец доехал до пункта досмотра и открыл дверь солдатику. Тот бесцеремонно залез, осмотрел меня и сидящих на нижней полке девушку с братом.

— Груз на паром.

— Ты меня за дебила держишь? Документы давай!

— Дорогая, — обратился я к девушке, — дай пожалуйста документы из бардачка, он у тебя под рукой!

Спектакль был разыгран идеально, знай я что за документы ему надо, скучно показал бы и чёрт его знает, как пошло бы дальше, а так девушка немного попыжилась, но солдатик всё забыл, когда она тянулась со своим обворожительным вырезом к бардачку, доставала, перебирала и выбирала какие-то бумажки — всё это время служивый только и смотрел за ней, а я лишь улыбался как начищенный пятак.

Я потом конечно ещё выскочил, показал содержимое фуры, там оказались куклы в количестве двадцати тысяч, но нас без проблем пустили. Отправили по пирсу куда-то очень далеко, совсем к тайному входу в трюм, а дальше под видом погрузки мы втроём незаметно растворились среди паллет, и оказались на судне.

* * *

Та самая фура, два часа спустя.

Василий мирно спал на своём месте. Он уже был очень опытным водителем фуры, а самое главное, он владел письменным языком! Он мог: крестик, галочку и даже нацарапать «Василий»! А значит жизнь удалась, и водка точно будет доступна…

Кто-то постучал по кабине. Василий лишь повернулся на другой бок, сейчас время его напарника и негоже труженику отвлекаться от отдыха, разумно рассудил он.

Однако кто-то не унимался, и даже залез в кабину и постучал по его кровати.

Василий недовольно поднял лицо на статного мужичка, по-видимому солдата из порта.

— Ты чё разлёгся, а ну убирай свой тарантас, разгрузка твоя закончена!

Недовольно бурча Василий слез со второго яруса кровати, где он так любил спать после кружки водки.

И в одних трусах уселся за руль и осмотрелся. Ключи на месте, а недовольный солдатик тычет ему в лицо документы.

— Расписаться надо?

— Ты чё не помнишь ни черта? Вот же подпись стоит. — Тычет солдатик в документ, где витиеватенько значился слон со странными отростками.

Крестик, чёрточка — знакомы, а слон? Тут что-то замкнуло у Василия, где же он видел этот знак?

В некотором замешательстве он взял документы, развернул машину и поехал на выезд. Где через короткое время обнаружил своего напарника, бредущего как лодка при девяти балльном шторме.

Так нашлись два приятеля, один в трусах и без обуви, второй в штанах без верхней одежды и покачивающийся. И только смех друг над другом слегка привёл их в чувства, когда каждый увидел на лбу своего заклятого друга розового слона с щупальцами, который радостно подмигивал, усугубляя их пьяное веселье.

Однако совсем не было весело бандиту из банды торгашей, который с замиранием сердца смотрел на двух дебилов, устроивших пьяный дебош под окнами. Он хорошо узнал этот символ на лбу у каждого, ведь точно такой же ещё вчера появился на груди, а сегодня уже красовался и спине. Только они были не нарисованные, а вырезаны на коже в чреде требований завязать с разбоем.

— Да в задницу! — зло сказал он, рывком закрывая ставни на окнах. — Надо лишь переждать…

— Как пожжелаешшшь челововечишшшка! — вкрадчиво прошипел ему на ухо тихий голосок.

— Не-е-ет…

И теперь даже весёлая перебранка водил не смогла заглушить стенания из дома напротив…

* * *

Паром «Принцесса Виктория», примерно в это время

Стоял тёплый летний вечер. За бортом спокойно плескалась вода, а волны небольшими барханами омывали гигантскую тушу нашего корабля. Покинув Волжский архипелаг, мы споро шли по большой воде в сторону защищённого Оренбуржского фарватера, чтобы пересечь цепь Уральских гор по единственному проливу, который связывал судоходным мостом путь из Европы в Азию. Конечно это не единственный морской путь, южнее по акватории каспийского моря теперь пролегала бескрайняя водная равнина, но там было крайне опасно появляться даже нашей бронированной посудине. Из тех глубин нередко всплывали такие твари, против которых даже самые продвинутые заряды этого мира оказались мало эффективны. А потому маршрут судна пролегает в зоне более-менее безопасного мелководья.

Ещё в трюме я познакомился с моими попутчиками. Мария и Дмитрий Гурьевы сбежали из примерно такой же обстановки, что гнала меня сейчас на восток. Но в отличие от меня, они стали жертвой барона фон Ройте, который хотел силой взять Машу в жёны и стать графом. Я не очень вдавался в детали и сложил лишь общую картину по обрывкам их фраз.

Про свою предысторию и род, девушка говорила мало, зато охотно вела со мной беседы о мироустройстве и географии, периодически показывая мне на карте смартфона куцые архипелаги, оставшиеся на месте некогда огромных губерний европейской части империи.

Вот так, поддерживая светскую беседу и периодически сверяясь с планом эвакуации, мы неспешно переместились от грузового отсека до верхней палубы, и после короткой прогулки наверху теперь направились к каютам третьего класса. Именно там у нас были зарезервированы места для проживания.

Глава 7

До нынешнего момента коридоры, лестницы и многочисленные ходы перемежались разным освещением, создавая неповторимый антураж очередного отсека. Мы уже находились в непосредственной близости от области, где расположилось начало кают третьего класса, когда вдруг, позади и чуть в сторону пинком распахнулась дверь, и оттуда с гоготом вывалилась подвыпившая компания. Не прошло и десяти секунд, как в направлении Марии начали звучать сальные шутки.

— О! Какая попа, — начал один и компания загоготала.

— Эй, красотка, повернись ка передом! — Добавил погромче другой.

Но недовольно обернулся я, а не Маша. По манере обращения и наглой роже сразу видно, что ребята пошли искать развлечений.

— Пойдём выпьем, я угощаю! — нагло и по-хозяйски обратился к ней жирдяй со свиными глазами и одутловатой физиономией, совсем игнорируя меня.

На лацкане его костюма отчётливо переливался серебром родовой герб — шпага с колосом в каких-то рюшечках, а на пальце демонстративно блестела родовая печатка.

— Свежо придание! — только вздохнула Маша.

— Прошу прощения, но дама не хочет. — обратился я к нему. — Не могли бы вы развернуться и свалить