– Жи-и-ивая… больно-о, так бо-ольно-о-о!

Казалось, что само произношение слов причиняет существу немыслимые страдания. В любом другом случае Кора даже могла бы его пожалеть. Но не сейчас. Не тогда, когда оно пыталось ее уничтожить.

– Тебе больно, потому что я живая? Или потому, что нахожусь здесь?

– Хм, оба варианта одинаково верны, пастушка.

Услышав знакомый голос, она чуть не споткнулась.

На дверном карнизе, удерживая фантастический баланс на выступе в два пальца шириной, сидел Гвидо. В рыжих волосах проглядывала паутина, пронзительно-голубые глаза лихорадочно блестели на невыспавшемся лице.

Он беззвучно раскачивался вправо-влево. На шее Кора заметила оборванную петлю.

– Ты знаешь, какой занозой в пятой точке могут быть люди? – Конец петли укоризненно указал на девушку. – Вы вечно шумите и портите веселье. Вы способны испортить даже хаос. А хаос – это моя жизнь, пупсик.

– Отзови своего дружка, – потребовала Кора, отступая спиной назад.

– Не-а. Увольте. Не для того я выпускал эту штуку, чтобы теперь останавливать. Да и не вернется он в свою комнату, там ведь та-а-ак одиноко!

Гвидо трагично заломил руки. Затем обернулся к трехротому, с которым был почти на одном уровне, и приказал:

– Эй, разрешаю ее съесть. Не сдерживайся.

Оно не станет его слушать! С чего бы?

Но затем дух с мерзким хрустящим звуком, какой, должно быть, можно услышать, когда гнилое яблоко разбивается о твердую поверхность, упал вниз. Солевые дорожки, обязанные преградить твари путь, куда-то делись. Растворились в момент трансформации общежития в нечто потустороннее.

Зато талисманы все еще при мне. И смесь. О них Гвидо точно не догадывается.

– Используешь других, потому что сам не в состоянии справиться со слабой девчонкой? – выпалила Кора. – Признайся честно: ты просто боишься. Твоей смелости хватает лишь на поджигание муравьев. Ты трус!

Это было рискованно.

Она все еще не представляла, чем ей могут навредить. В прошлый раз единственные раны, полученные от столкновения с духом, появились у нее из-за собственной неуклюжести.

Но кто знает, как повернет судьба?

Зато Кора увидела, как задира меняется в лице. Сверху на нее смотрела воронья голова на человеческом туловище, а затем – косматый паук. Образы менялись, всплывали и бурлили в мертвой оболочке.

Но затем все прекратилось.

– Ты расслышала, что этот комок белка и жиров только что пропищал? – спросил Гвидо у конца петли на своей шее. И сам же за нее пискляво ответил: – Конечно нет, красавчик! У меня аллергия на глупость и противные голоса!

– Впу-у-у-усти-и…

Отвлекшись, Кора совсем забыла о втором призраке. Подкравшись, он сбил ее с ног и поволок по полу. Фонарик ударился и погас.

– Слышала, пастушка? Скоро ты станешь одной из нас! Если повезет, ха-ха-ха!

– Ско-о-оро-о, скоро-о-о, – подхватили три черных прогалины. Они ширились, росли до тех пор, пока не стали заполнять собой всё.

«Тьма поглотит нас», – равнодушно констатировал внутренний голос Коры.

Искры негатива ярко вспыхивали перед глазами.

Это конец?

Кора брыкалась, но все было впустую. Липкий холод расходился от пальцев призрака через два слоя одежды и толчками проникал в кровь.

Она дернула одеревеневшей рукой. Крышка отлетела с банки, смесь описала красивую дугу и почти вся высыпалась на лицо.

Какая ловкость! Настоящая охотница на призраков!

Гвидо хохотал где-то вдалеке, но Кору это больше не волновало. Сквозь резь в глазах она видела, как голова духа, состоящая из сплошной сосущей черноты, клонится вперед. Воздух со свистом утекал внутрь, возможно, в совсем иные безжизненные реальности. И тогда Кора среагировала на уровне инстинкта: собрала губами несколько шариков рябины и плюнула ими прямо в провал гигантского рта.

Существо лопнуло с оглушительным хлопком. Во все стороны разлетелись ошметки призрачной материи.

Небритая челюсть Гвидо отвисла.

– Чего? – выдавил он. – Как это? Как?!

– А вот так, – съязвила Кора. – Не поперхнись там, весельчак.

Она с трудом встала и отыскала отлетевшую банку с остатками чертополоха и прочих магических ингредиентов. Гвидо проследил за ее взглядом и слетел с карниза, а черные полы пиджака напомнили огромные крылья. Кора едва успела перехватить свое главное оружие у существа из-под носа.

Рыжий призрак зашипел и попятился, когда она сунула банку ему в лицо. Их глаза встретились.

– Между нами возникло недопонимание, и я хочу его устранить. Ясно?

Сказав это, Кора многозначительно постучала по пластиковому горлышку, на котором блестели крупицы соли.

– Твоя взяла, – с трудом признал Гвидо. – Только убери яд от моего лица. Один запах жжет легкие!

– Договорились. Никаких уловок.

Затем двери начали открываться: одна за другой, с тихими щелчками. За каждой было лишь мертвенное мерцание бесчисленных человеческих фигур. Обитатели призрачного общежития стали выходить наружу.

22

Каким-то образом Кора оказалась на кухне. Захотелось присесть, и вот она уже сидела за одним из столов у каменной печки, внутри которой весело трещало голубое пламя. Кора решила отложить эту странность на потом. Были вещи и поважнее.

Стены вокруг перешептывались разными голосами.

Они спорили, жаловались, спорили, ругались и снова спорили. Кора старалась не мешать. Лишь поглядывала по сторонам, терпеливо ожидая, когда кто-нибудь решит выйти на контакт. Последние барьеры пали. Никто больше не мог лгать. По крайней мере, Кора так думала.

– Я выиграла, – сказала она вскоре. – Вы должны со мной поговорить. Я жду.

Споры тут же прекратились. Им на смену пришла стыдливая тишина.

– Я никуда не денусь, пока не объясните, что все это значит, – повторила Кора, загибая пальцы. – Почему вы пытались меня убить? Почему я не могу покинуть общежитие? И что это за место такое? Ну! Выходите!

Молчание. Треск пламени отдавался болью в висках.

Слишком устала.

– Я просто хочу знать правду.

Белые плитки – стандартная облицовка для кухни – пошли рябью. Через них прошло несколько десятков духов: мужчины, женщины, старики. От живых они отличались разве что серебристой, как рыбья чешуя, кожей. В сравнении с трехротым существом это выглядело даже симпатично.

Правда, не все из них смогли сохранить человеческий вид. Над конфоркой повисла зеленоватая дымка с глазами, а в углу возле двери булькала и пропадала вязкая дымящаяся жидкость.

Слово взял худой мужчина с рваной дырой в груди. Откашлявшись, он смущенно произнес:

– Извините за случившееся, эм, неловко получилось. Ситуация нестандартная, нам впервые приходится говорить с живым человеком прямо.

– Но мы разговаривали и раньше!

– Да. К слову, это абсолютно неправильно.

– Я по-прежнему не понимаю, говорите конкретнее!

– Никто не должен нас видеть. И тем более приходить сюда из внешнего мира, – торопливо пояснил дух. – Когда вы появились и так по-хозяйски начали везде гулять, мы уж стали думать,