10 Праведный Симеон по преставлении своем совершал много чудес и в Меркушах, и в Николаевской Верхотурской обители, куда перенесены мощи его в 1704 году по распоряжению Сибирского митрополита Филофея. Особенность в явлениях праведного Симеона состоит в том, что он, исцеляя телесные недуги, вместе с тем подавал наставления для души. Так, например, в 1749 году он явился жителю Невьянского завода, раскольнику Василию Масленикову, три года лежавшему в параличе, и сказал ему: иди в Верхотурье, в обитель святого Николая, помолись там с усердием над моими мощами, а «крестное знамение изображай на себе, во образ Пресвятой Троицы, тремя первыми перстами». После явления Василий почувствовал себя исцеленным и обратился от раскола к истинной вере (Рукописное сказание о житии и чудесах праведника Симеона, составлено митрополитом Сибирским Игнатием Корсаковым. Здесь описано до 50 чудес).

11 Мощи преподобного Симона погребены подле построенного им храма (ныне приходского). В 1646 году после многих чудес, совершившихся над мощами преподобного Симона, сочинена ему служба с описанием жития и чудес.

Глава III

Страдания южнорусского народа от унии. Иосафат Кунцевич. Восстановление православной иерархии. Архипастыри киевские: Иов Борецкий и Исаия Копинский

Между тем как Московское или, лучше сказать, севернорусское государство начинало успокаиваться после бедствий и кровопролитий Смутного времени под скипетром первого самодержца из дома Романовых, православный народ южной Руси претерпевал тяжкие страдания за веру отеческую. Насильственное введение унии сопровождалось мучительством и страшными гонениями, о которых мы говорили уже прежде. Дикий фанатизм короля Сигизмунда и иезуитов не уступали в свирепости языческим гонителям христианства. В Малороссию введены были войска, и начались преследования вооруженной рукой. Полилась кровь. Гетман Наливайко, пламенный защитник прародительской веры 1, защищал родину, счастливо разбил ляхов и старался возвратить слабых между духовными к долгу их по вере и жизни. В 1597 году войсковые депутаты отправились по обыкновению на главный сейм. Наливайко вместе с ними явился засвидетельствовать верность королю. Но их всех в первую же ночь схватили и бросили в подземную темницу; здесь, ни днем ни ночью не давая отдыха гетману, сторожа будили его обухом секиры, а на третий день он и депутаты выведены были на площадь, посажены в медного быка и сожжены медленным огнем. Этим злодейством, нарушавшим все права политики и совести, рассудка и чести, не удовольствовались. Польские солдаты с обнаженными саблями принуждали в храмах народ преклонять колена и ударять себя в грудь по обычаю римскому и читать Символ Веры о Святом Духе неправославно. Храмы насилием отнимали и объявляли униатскими. Духовенство латинское переезжало от храма к храму в повозках, в которых впрягали до 20 и более человек, вместо скотов. Те храмы, которых прихожане никаким насилием не могли вынудить к унии, отданы в аренду жидам; ключи храма и колокольни перешли в жидовскую корчму.

На сейме, в Варшаве, один депутат (Волынский) говорил: «В войне турецкой много ратных людей потребуется от народа русского греческой веры – того народа, который если не будет удовлетворен в своих нуждах и просьбах, то может ли поставить грудь свою оплотом державы нашей? Как может он стараться от доставлении отечеству вечного мира, когда дома не имеет внутреннего спокойствия? Каждый видит ясно, какие великие притеснения терпит этот древний русский народ относительно своей веры. Уже в больших городах церкви запечатаны, имения церковные расхищены, в монастырях нет монахов – там скот запирают; дети без крещения умирают; тела умерших без церковного обряда из городов, как падаль, вывозят; мужья с женами живут без брачного благословения; народ умирает без исповеди, без приобщения. Неужели это не Самому Богу обида, и неужели Бог не будет за это мстителем? Не говоря о других городах, скажу, что во Львове делается: кто не униат, тот в городе жить, торговать и в ремесленные цехи принят быть не может; нельзя мертвое тело погребать, нельзя к больному с Тайнами Христовыми открыто идти. В Вильне, когда хотят погребсти тело благочестивого русского, то должны вывозить его в те ворота, в которые одну нечистоту городскую вывозят. Монахов православных ловят на вольной дороге, бьют и тюрьмы сажают» 2.

Более двадцати лет (считая от низложения на Брестском Соборе 1596 года увлеченного в унию митрополита Михаила Рагозы) кафедра православных первосвятителей Киевских оставалась праздной; не подчинившихся унии епископов оставалось только двое: Гедеон Львовский († 1607) и Михаил Перемышльский († 1612). Епископы, увлеченные в соединение с Римом, заняли престолы святителей православных и употребляли все средства, не стыдясь даже и самых преступных, для умножения своего стада. Между ними особенно отличался бесчеловечной жестокостью Полоцкий униатский епископ Иосафат Кунцевич. Он запечатал православные храмы по всей Белоруссии и открыто требовал выгнать православных вон из государства; мучил их следствиями и судами, домогаясь одного – перехода в унию; ругался над совестью и над самыми мертвецами 3. В ноябре 1623 года Кунцевич умерщвлен жителями Витебска, в котором он запечатал храмы, ругался над святыней и над клиром, сохранявшим верность отеческой вере 4. Смерть одного мучителя дала повод другим к усилению мучительства.

Но Церковь Православная, утвержденная на незыблемом основании, на самом Христе Спасителе, и Его единого признающая своим главой и верховным Пастырем пастырей, пребывала неодолимою, несмотря на отпадение многих чад своих, увлекаемых лестию или отторгаемых насилием 5.

Слабыми в вере оказались некоторые из дворянства, прельщаемые богатством и почестями. В числе их находился и сын святопамятного князя Константина 6, последний князь Острожский – Иоанн (Януш), принявший латинство из опасения лишиться своих богатых владений 7. Самой чувствительной потерей для Православной Церкви было отступничество князя Иеремии Вишневецкого, владетеля неизмеримых пространств и неисчислимых поселений в южнорусском крае.

Главными опорами Церкви в это тяжкое время были казачество и школы, учрежденные братствами.

Непоколебимая твердость в вере казацкого войска удерживала иногда порывы фанатизма папистов. Шляхта ненавидела казаков, но короли дорожили ими, понимая значение войска Запорожского для обороны королевской власти от непокорных и мятежных панов, а потому опасались слишком раздражать казаков гонениями на Православие. Так особенно при воинственном гетмане Петре Сагайдачном польское правительство не нарушало прав казацких, и уния в Малороссии утихла. Даже на Волыни, в Червонной Руси и в Литве при жизни Сагайдачного, всегда готового извлечь меч на защиту веры, гонения ослабели. По смерти его они возобновились с прежней силой.

Мы имели уже случай говорить о церковных братствах и основанных ими школах. В начале XVII века они усугубили ревность свою на защиту веры; явились и