В бой за Щедрино Модель сразу бросил все силы, желая быстро достичь решающего успеха. Как и день назад, атака началась с бомбардировки советских позиций. «Юнкерсы» один за другим заходили на цель, сбрасывая бомбы с минимальной высоты. В этот раз противовоздушная оборона молчала — Говоров распорядился использовать зенитные орудия калибра 85 мм как противотанковые, и не хотел до начала наземной атаки раскрывать их положение.

Основной удар предсказуемо приняло на себя Щедрино. Накануне Говоров вместе с партизанами организовали эвакуацию села. Людей разместили в соседних деревнях. Но многие не захотели уходить, особенно старики, решив умереть в своем доме, раз уж придется. Судьба этих людей легла на сердца военных тяжелым камнем, но сил для защиты села у генерала не было — Модель имел подавляющее превосходство в танках, особенно после того, как ему удалось доставить в Ярославль роту «Маусов», хотя и с потерями — после подрыва эшелона три гигантских машины лежали на железнодорожной насыпи недалеко от города. Впрочем, далеко или нет, значения не имело — никакой возможности доставить перевернувшиеся машины на поле боя не было. Но пять остальных «Маусов» благополучно достигли города, и, пройдя по его улицам, были готовы сражаться.

Через двадцать минут после начала бомбежки Щедрино загорелось. После двухдневного дождя установилась ясная и ветреная погода. Село, расположенное в поле на пересечении двух дорог, было открыто все ветрам, так что огонь быстро распространялся. Бомбардировщики, израсходовав боезапас, улетели. А пламя продолжало захватывать дом за домом. Сизый дым стелился по земле, постепенно закрывая поле боя.

Модель, наблюдавший за начавшимся сражением с колокольни Петра и Павла, оторвался от бинокля и недовольно поморщился: дым мешал разглядеть, что именно происходи на земле. Да, такой эффект от бомбежки села, в котором полно старых домов из сухих бревен, можно было предвидеть.

— Чертов дым, — проговорил фельдмаршал, — как некстати…

— Русским он тоже мешает, — откликнулся генерал Кребс, начальник штаба, стоявший рядом.

— Скорее помогает, — возразил Модель, — я уверен, Говоров будет действовать из засад, и дымовая завеса облегчит им это.

Кребс не стал спорить — что толку? К тому же, весьма вероятно, что фельдмаршал был прав. В любом случае, скоро это выяснится.

Наблюдательный пункт генерала Говорова находился в одной из небольших рощ, подходивших к Щедрино с юга. Отсюда была видна только часть поля боя, примыкавшая к селу с запада. С этим приходилось мириться — никаких высоток поблизости от Щедрино не было, к тому же «Юнкерсы», полностью господствующие в воздухе, утюжили здесь все подряд.

С юго-востока дул порывистый ветер, и генерал видел, как дым от горящего села постепенно закрывает поле боя. Он перевел взгляд на село — там загорался еще один длинный одноэтажный дом с крышей из сена. В ясную погоду и при таком ветре село сгорит полностью — сомнений в этом не оставалось. А значит, дыма станет еще больше. Если ветер не изменится, видимость на поле боя упадет до нескольких сот метров, или даже сильнее, а сражение превратится в череду локальных боестолкновений.

— Крутов, — генерал подозвал стоявшего неподалеку майора, и кивком указал на поле боя, — ты понимаешь, что сейчас происходит?

После секундной паузы майор ответил:

— Немцы теряют преимущество в стрельбе с дальней дистанции. В таком дыму оптика им не поможет.

Говоров кивнул.

— Именно. Передай своим танкистам, пусть действуют по ситуации, стрельба с ближней дистанции на поражение без приказа.

— Есть, товарищ генерал, — козырнул Крутов. Такой бой ему был по душе. Как и его танкистам.

— Может, остановить атаку? — предложил Кребс, наклонившись к фельдмаршалу. Последние пять минут тот неотрывно смотрел в бинокль, словно его взгляд мог развеять дым, с каждой минутой становившийся плотнее.

— Зачем? — резко ответил тот.

— Подождем, пока дым развеется.

Модель по прежнем смотрел в бинокль.

— Он не развеется, разве ты не видишь, Ганс? Эта чертова деревня горит все сильнее. Когда она догорит, будет уже ночь.

Фельдмаршал, помолчав, продолжил:

— Атаку не отменять, продолжаем по плану. Я верю в мастерство наших танкистов. А вы, Ганс?

Модель оторвался от бинокля и в упор посмотрел на генерала.

— Я ни секунды не сомневаюсь в нашей победе, — на автомате ответил тот. Такие — или похожие — слова ему приходилось говорить уже много раз за время совместной службы с «пожарным фюрера», и всякий раз они оказывались верными. Так должно быть и сейчас, мелькнула у генерала мысль, и так будет.

— Я тоже, — ответил Модель и вернулся к наблюдению.

Лейтенант Отто Ланг, командир «Тигра», казалось, слился с перископическим прибором наблюдения. Да только пользы от него с каждой минутой становилось все меньше. Дым клубами валил с левого фланга, где горело это чертово село. С утра видимость была прекрасной, и Ланг предвкушал знатную охоту на советские танки. Правда, их предупредили о тяжелых ИС2 и ИС3, которые, вполне возможно, сидят в засаде, но такой серьезный противник только раззадорил экипаж лейтенанта — это будет равная схватка, и в ней победит сильнейший!

И вот, на тебе — этот гребаный дым. Ланг чувствовал досаду — как будто договорились играть по одним правилам, а когда вышли на поле, оказалось, что их изменили. Еще пять минут назад Ланг различал горевшую деревню и рощицы с правого фланга километрах в трех — именно там атакующих мог поджидать враг. Теперь видимость уменьшилась до пятисот метров, и рощицы скрылись в сизой дымке. Лейтенант посмотрел по сторонам — если раньше он видел весь боевой порядок атакующей танковой группы, то теперь различал только ближайшие машины справа и слева. Ланг ощутил возрастающую тревогу — фронтальный удар в таких условиях мог привести к большим потерям. Шум двигателей фактически демаскировал немецкие машины, и если раньше, в условиях идеальной видимости, немцы могли навязать бой с дальней дистанции, то теперь ситуация перевернулась — возможность первого выстрела перешла к советским танкистам. Мы идем слепую прямо в их засаду, мелькнула у Ланга мысль, и тут же, словно в ответ на его беспокойство, ожила рация.

— Останавливаем движение, — это был майор Крамер, командир роты «Тигров». — Ждите приказа. Подтвердите прием.

В рации послышались голоса, подтверждающие получение приказа. «Тигр» Ланга, качнувшись вперед, встал. Наступила непривычная на поле боя тишина.

Модель опустил бинокль — все равно в таком дыму ничего не разобрать. Танков практически не было видно — за исключением «Маусов», чьи едва различимые гигантские силуэты медленно ползли по полю.

Фельдмаршал подошел к рации и передал приказ командирам рот остановить движение. Затем повернулся к Кребсу и