Часа полтора-два назад герцог приказал праиэрам, в том числе и Глену, явиться в подвал дома Рельгро, в самое глухое его место, где заперли Жана. Ламороу привлёк ещё полтора десятка гвардейцев, кого расставил караулом вдоль стен коридора, кого отправил раздобыть вина и закусок, а пятеро, особо приближённых к нему, должны были просто быть рядом на случай неожиданных распоряжений господина. Его Светлость появился в сопровождении Антуана и даже похлопал Ламороу по плечу, что было явным признаком его отличного настроения.

Помнится, получив приказ присоединиться к этому сборищу, Виктор испытал двойственное чувство. С одной стороны, он был рад, ведь это позволит ему быть в курсе главных событий. С другой стороны, предстояло увидеть Жана в цепях, Антуана рядом с герцогом… Это могло стать слишком сложным испытанием жизнеспособности Глена. Что ж, Виктор приказал себе отключить все свои чувства, передать бразды правления исключительно разуму. Надо быть только Гленом! Только Хуаном Гленом Горрадо! «Но это насилие мне ещё аукнется!» – подумал он тогда…

Жан был связан, но уже пришёл в себя. Он лежал на сыром полу в совершенно тёмной комнате. Принесённые праиэрами факелы буквально ослепили его, но это как раз тот случай, когда Жан пожалел о том, что всё-таки смог вернуть себе зрение. Он нашёл себя в очень жутком месте. В потолок вбиты кольца. Богатейший набор плетей, жаровня, иглы, крюки, цепи и ещё многое, и многое, способное вдохновить даже палача-дилетанта. Всё это не могло не заставить содрогнуться, но настоящий страх сковал душу юноши только при виде лица герцога Бетенгтона. Столько испепеляющей ненависти и… живодерского азарта было в его глазах, что никакими словами это не передать!

Его Светлость зло оскалился и приказал привязать руки Жана к кольцам, что свисали с потолка, оголить его до пояса. Пока рядовые гвардейцы занимались этим, герцог неожиданно круто развернулся к называемому Гленом, закрывавшему дверь. Виктор скорее почувствовал, чем увидел, это движение Его Светлости, и невольно замер.

– Глен, а ну-ка, встань рядом с Виктором! – приказ был отдан на брианском.

Виктор внутренне обмер. «Рядом с Виктором?!!» – сразу и не понял он, – «Чёрт! Он же продолжает так называть Антуана! И всё же, зачем?!» Удивление тотчас отразилось на его лице, но он подчинился, и герцог принялся пристально рассматривать этих двоих. Глен оказался чуть ниже Антуана. Или это всего лишь сутулость? И эта его косматая чёрная шевелюра… припухшая верхняя губа, чуть раздающаяся в стороны нижняя, делающая подбородок более тяжёлым, нос со странной формы ноздрями, резкие скулы… Ничего общего! И, тем не менее, что-то очень сильно смущало герцога. Да, эти глаза!..

– Глен, не щурься! И выпрямись! – приказал герцог.

– Что здесь происходит! – возмутился Антуан, он всё-таки позволил себе отстраниться от странного гвардейца герцога и теперь требовал объяснение.

– Простите, друг мой, – как мог дружелюбнее улыбнулся ему герцог, – Но этот малый кажется мне на вас похожим!

– Этот?! На меня?! – Антуан окинул Виктора откровенно презрительным взглядом, а в голосе его ясно прозвучали нотки негодования и оскорбленного самолюбия.

Виктор, якобы только сейчас понявший, в чём дело, тоже с интересом осмотрел Антуана. Заинтригованные происходящим праиэры и гвардейцы, а с ними и Жан, тоже присоединились к этой их игре в гляделки. Да, такое заявление герцога вызвало неподдельный интерес у всех присутствующих. Воцарилось гробовое молчание, только пламя факелов осмеливалось нарушать его своим потрескиванием.

А тем временем Виктор судорожно соображал: «Даже если… если удастся освободить Жана, нас будет только двое против десяти! Да и ещё такая уйма народу по ту сторону дверей… И все хорошо обученные убийцы… Даже если предположить невозможное, что Антуан к нам присоединится, и то вряд ли… Здесь сейчас?! Нет!!!» Тогда он первым нарушил молчание:

– Оно конечно, не мне судить. Но, Ваша Светлость, если позволите предположить… Вас смущает цвет моих глаз?

Герцог удивлённо двинул бровью и обронил:

– Ламороу, что скажешь?

– Я никогда не доверял этому испайронскому псу! – рыкнул тот в ответ.

Герцог усмехнулся, мол другого ответа он и не ожидал услышать.

– Фил?

Тот в ответ растерянно пожал плечами:

– Не знаю, Ваша Светлость. Может быть, Глен прав… Если только цвет глаз… странный для испайронцев. Но если учесть, что у каждого человека есть мать, а его мать была фрагийкой…

– Пит?

– За свою жизнь я встречал очень много похожих людей, и вообще насчитываю не больше двух десятков типов лиц, не более. Вот и Глен, по-моему, просто вписывается в тип близнецов, правда, с очень-очень большой натяжкой.

Герцог, не ожидавший такой словоохотливости от всегда столь сдержанного в словах и эмоциях Пита, удивлённо повёл бровью. Но лицо этого праиэра, как и обычно, не отражало никаких чувств своего обладателя.

– Я тебя понял, – обронил герцог и развернулся к своему последнему, четвёртому праиэру, – Рон?

– Да чёрт его знает! – и Рон сердито сплюнул в угол.

– Ваша Светлость!!! – даже несмотря на царящий здесь сумрак, не представляло труда заметить, как Антуан покраснел от возмущения.

– А вы-то сами что думаете, мой друг? Вы только вглядитесь! – герцог обратился к нему с мягкой, какой-то отеческой интонацией.

– Это ни к чему! Я вас не понимаю!!

– И я, – решился вставить слово Виктор, – Что вы ожидаете от нашего, пусть и отдалённого сходства?

Герцог сощурился:

– Пока не знаю… Мне очень интересно, что это мне сулит. Удачу или… Ладно, – и смирившись, герцог перевёл взгляд на Жана.

Руки того уже были привязаны к кольцам, и он стоял лицом как раз к герцогу и Антуану с Виктором. Взгляды тех тоже обратился к пленённому брату. При виде этой картины оба невольно содрогнулись. Оно и понятно, увидеть себя, словно в зеркале, вот в таком положении! Тем более, что общество герцога заставляло и их ощущать близость плахи.

А тем временем Жан ответил взаимностью только Антуану, именно в него впился взглядом:

– Где Марианна?

Что ж, Его Светлость с любопытством развернулся к Антуану. А Виктор… он чувствовал, что всё ещё остаётся в поле зрения герцога, но всё же осмелился податься в сторону, якобы скромно отойти на положенное его званию место. Маневр удался, ведь теперь герцога интересовали только двое – Жан и Антуан. Последний нахмурился, но счёл возможным ответить:

– Она при бароне. Здесь. Наверху.

– А Анри?!

Антуан невольно бросил взгляд на герцога, но, заметив только с виду кроткий интерес того, вновь обернулся к Жану:

– Геньи успел их спрятать.

– Значит ты водил их туда?!! Ну и мразь же ты, Виктор!!! – в сердцах воскликнул Жан.

И тут Антуан взвился, словно высвобожденная пружина: