языком попусту Андреас не умел. Стоявший напротив Альдинг Литто тоже вот не умел, а Саннио уже был бы рад услышать самый глупый, самый пошлый площадной анекдот, что угодно - только не молчание.

Оставалось радоваться, что хоть барону Литто разговор в чем-то да помог.

- События, события... Паутина событий. От каждого слова, от каждого шага - ветви, как от спила на тополе, - н-да, если и помог, то пробить дыру во льду, который сковывал северянина; и непонятно, то ли радоваться, то ли бояться. - Три года, почти каждую ночь - сны, похожие на явь. Потом - явь, похожая на сны, уже знакомая, но миг сходства ускользает, и всегда так трудно вспомнить, что было дальше, а еще труднее, чего от меня хотели... Ни вино, ни травы не помогают от этого избавиться. Даже на освященной земле - все то же... - пауза, слишком похожая на стон. - Простите, господа, мне не стоило...

- Стукну, - вполне серьезно пообещал Саннио. - Больно стукну.

- А я, господин барон, добавлю. По шее, - сказал Андреас. - Вы уже намолчались - дальше некуда.

Кто бы мог подумать, что совершенно неблагородное - ну а что взять с двух приютских воспитанников - обещание надавать тумаков окажется ровно тем единственно действенным средством, которое переломило упрямство северного барона? Альдинг с громким стуком поставил кружку на столик, потом опустился на пол рядом с Андреасом - Саннио, не раздумывая, присоединился к заседанию на ковре, - и протянул обоим руки.

- Я не знаю, как вас благодарить за то, что вы... вы оба...

Гоэллон накрыл узкую ледяную ладонь своей, осторожно сжал.

- Не надо благодарить. Просто не надо так скрытничать, - сказал Андреас. - Вы...

- Ты.

- Хорошо, ты запомни, пожалуйста, что откровенность - знак доверия. Друзьям нужно доверять, иначе это не друзья, а так... прохожие мимохожие. Я, конечно, не говорю о себе...

- Стукну. По шее.

Надо понимать, что хохот достиг ушей Бернара Кадоля и переполнил чашу его терпения.

- Не пора ли вам спать, господа? - поинтересовался заглянувший - и без стука, вот зараза! - капитан охраны. - Время уже позднее.

- Бернар, я о чем-то вас просил!

- Вечер кончился, наступила ночь, - с педантичной издевкой отметил Кадоль.

- Мы ляжем, когда сочтем нужным. Вы свободны. Извольте следующий раз стучать!

- Слушаюсь, молодой господин.

Дверь закрылась. Андреас зевнул:

- На самом деле, это был хороший совет. Нам не помешает, утро вечера мудренее...

- Еще полуночи нет! - фыркнул Саннио. Спать, вообще-то, хотелось, но после такого бесцеремонного вторжения - кому здесь, по мнению Бернара, тринадцать лет?

- Интересно, какой подвох почуял господин капитан? - задумчиво спросил Альдинг.

- Он с утра такой... - махнул рукой хозяин. - Волнуется из-за герцога. Тот опять один уехал. Один, и... не знаю, что он мог Бернару сказать. Если то же, что и мне, так я не удивляюсь.

- Мне господин герцог вообще ничего не говорил, - вздохнул Литто. - Жаль. Я не сказал ему всего, что должен был. Мой долг перед ним...

- Вы как на поминках. Перестаньте, прошу вас, - и в темноте понятно было, что Андреас хмурится. - Негоже так говорить о человеке, который жив. Это значит привлекать к нему лишние несчастья. Давайте уж лучше ложиться, а то вы накаркаете!

Саннио сам не понял, как ухитрился заснуть, едва положив голову на подушку. Должно быть, сказалось бодрствование накануне. Привыкший выныривать из самого глубокого сна, когда кто-то проходил по коридору, он, тем не менее, не проснулся, пока его не тряханули за плечо.

Первой мыслью было - дядя вернулся; забыл что-то, или передумал ехать в одиночку...

- Алессандр, прости, я тебя разбудил, - Альдинг? Неожиданно. До сих пор он ночами в гости не захаживал...

- Что это тебе не спится? Из-за грозы? - еще с вечера в воздухе висело противное предчувствие надвигающейся бури. Воздух кололся сухими острыми иголками и не насыщал жаждущую свежести глотку. - Вина? У меня тут только белое, но на травах...

- Вино я принес с собой, - проскользнувшая в спальню тень показала тяжелую четырехугольную бутылку, обтянутую тканью. - Правда, оно довольно крепкое.

- С каких пор ты это пьешь? - Саннио с изумлением уставился на любимый напиток Бернара в руках северянина, который раньше и легкое эллонское цедил мелкими глотками только за обедом и ужином.

- С сегодняшнего вечера.

- А это точно можно пить?

- Не имею ни малейшего представления. У тебя тут бокалы есть? Впрочем, неважно, я вижу кружки.

- Огненное вино. Из кружек. Посреди ночи. Альдинг, с тобой все в порядке?

- Не уверен... - бульканье, еще раз бульканье, потом в руках у хозяина спальни оказалась кружка, доверху наполненная крепчайшим пойлом. - Будь со мной все в порядке, я не стал бы тебя беспокоить средь ночи.

Саннио подвинулся, и северянин уселся рядом с ним на кровать. Решительный глоток, еще один. Наследник тоже отхлебнул, едва не поперхнулся и задохнулся жидким пламенем.

- Ты мне задал вопрос. Я могу тебе ответить. Это решение от противного, конечно, но я могу сказать, чего это существо не хотело бы больше всего на свете. Мне... - Гоэллон потянулся и зажег свечу: ему нужно было не только слышать голос, но и видеть лицо; увиденное заставило передернуться: белая маска с черными провалами. - Мне даже тяжело об этом думать, говорить же...

- Поставь кружку. Повернись спиной, - юноша положил ладони Альдингу на виски, на ходу вспоминая науку герцога, попытался нащупать источники боли.

В пальцы ударило чем-то мерзким, колючим и больно бьющимся; к заурядной головной боли, так знакомой юноше, это никакого отношения не имело, не могло иметь... Мигрень кусаться не умеет. А вот всякие пакостные дряни, по ошибке считающие себя равными богам; хотя это разобраться еще надо, кто хуже, кабы не все четверо хуже, что ж за беда такая...

Саннио стащил с шеи медальон со святой реликвией и надел цепочку на шею товарищу.

- Что это?

- Лекарство, - хмыкнул молодой человек. - Надежное. Скажешь, когда