у постели и ждал. Началась предсмертная агония. Вдруг старик открыл глаза, приподнялся и четко и ясно произнес: «А все-таки тот, кого именуют самозванцем, и есть Настоящий Поэт!» Ярость переполнила меня, я легонько кивнул одному из тех, кто стоял у самой постели старика, – это был один из моих помощников по Кое-Чему. Мы вместе выскочили из дома старика. И вот я здесь, чтобы доложить обо всем Вашему Величеству и послать вооруженный отряд, дабы те препроводили старика в камеру пыток.

– Немедленно послать отряд! – вскричал Король.

– О мой Король! Отряд со стариком прибудет с минуты на минуту.

Только он это сказал, появился Начальник Королевской гвардии: «О мой Король! Отряд, прибывший в хибару к старику, увидел в комнате уже закрытый гроб. Старик скончался».

– Проклятый старик! Он умер своей смертью и этим самым ушел от нашего справедливого гнева! – вскричал Король. – Но сегодня я убедился, сколь много в моем Королевстве людей, которым дороги его интересы. И я не оставлю их без внимания. Ибо все должны знать, что я умею карать, но умею и миловать.

И все стоя прослушали королевский указ, в котором говорилось буквально следующее:

Первое. За новый цикл стихов Придворному Поэту присваивается Королевская премия Первой степени – сто тысяч золотых.

Второе. За прекрасную постановку балета «Ансамбль движущихся ушей» Королевскому Церемониймейстеру присваивается звание Королевского Балетмейстера.

Третье. За многолетнюю плодотворную деятельность на благо Королевства Министр по Кое-Чему награждается орденом Королевского чулка Левой ноги и назначается на пост Министра По Всему.

Четвертое. «Ансамблю движущихся ушей» присваивается звание «Королевского ансамбля Движущихся ушей».

Крикуну по-петушиному присваивается звание Королевского Крикуна по-петушиному.

С подлинным верно. Король.

Министр По Всему.

Ладно, хватит беречь титулы. Внимательно оглянемся по сторонам и скажем. Король – он же Король дураков.

* * *

Со времен, описанных в этой правдивой истории, минуло несколько лет. За это время в Королевстве произошло немало важных событий.

В результате заговора придворных произошел дворцовый переворот. Король был казнен, и коронованным главой Королевства стал бывший Министр По Всему. (Он же и возглавил переворот.) Новый король оказался настоящим реформатором. Первое, что он сделал, – разогнал «Ансамбль движущихся ушей», пополнив его участниками Королевскую гвардию.

Королевскому Повару присвоил звание Королевского Шеф-Повара. Отправил в тюрьму бывшего Придворного Поэта за то, что тот на протяжении многих лет занимался антигосударственной деятельностью, неоправданно восхваляя в своих «произведениях» преступного короля. А Королевского Крикуна по-петушиному новый король донельзя приблизил к себе, сделав его Министром По Всему. И теперь Ку-ка-ре-ку Крикуна приобрело значительно большее количество оттенков, лишившись былого петушиного однообразия. Этим самым новый король исключил возможность любого дворцового переворота.

Но все эти события ничтожны по сравнению с главным.

Главное же из всего, произошедшего за эти годы, состоит в следующем. Несколько поправив свое здоровье после тяжелых моральных и физических потрясений, связанных с изгнанием из Королевства и побоями, Поэт написал сборник стихов, подборку из которых мы предлагаем вашему вниманию.

Из сборника «Стихи непридворного поэта»

Стихи, написанные автором в 15, 16, 17, 20 и 25 лет

Попытка объяснить мироздание

Все, что есть в мире, возможно, из глины:

Горла кувшинов, людей горловины.

Звезды – осколки разбитых сосудов,

Мысль – только суд над обеденным блюдом.

Бог-истукан повторяется в лепке,

Там ритуал, где замешано крепко.

Глина вернется в свое состоянье,

Лишь разогрей, комом все мирозданье.

Если Творящего жажда измучит —

Нету ковша, но есть крылья и круча.

Я вновь один. Передо мною

Часы, и стол, и стопка книг.

Я жизнь свою не как простои,

А как безвременье постиг.

Когда-то умолял Сократа

Уйти с базара в дом ко мне.

Смешной, от По бутылки прятал —

Не знал, что истина в вине.

Века неслись, часы меняя,

Забыт песок и луч, и вот

Я словно выходец с Синая.

В моей душе переворот.

Извечный спутник Агасфера,

И у Голландца рулевой,

Я высадился на Венеру,

Ласкал Сафо. И головой

Оценивался в сорок тысяч

(не помню, фунтов или рой),

И мамонта в пещере высечь

Посмел, теперь передо мной

Часы, и стол, и стопка книг.

…Я жизнь-безвременье постиг.

…Часы судачат: тик да тик.

Под вальс Равеля

(вторая редакция)

В маленькой комнатке окон

Стекла затянуты стужей.

В мире небрежно-высоком

Мой непродуманный ужин:

Хлеб от чужого обеда,

Фразы каких-то прохожих

Лезут застольной беседой,

Ложка на бритву похожа.

Разум про то и про это

Речь заведет сам с собою.

Сердце – главенство банкета

Тон задает тамадою.

…(После второго бокала)

…В зале является ветер

Тысячи листьев накалом

Он вдохновляет звенеть.

Скрипки настраивать время,

Дам разводить в полонезе,

Сколько прелестниц гарема,

Сколько мадонн Веронезе.

Семгу несут на подносах,

Вот и крюшон по-купрински.

Белле мадам, мы вас просим,

Спойте хоть что из Стравинского.

(После седьмого бокала)

Путь мой лежал вдоль ущелья.

Понял я вдруг, что не лгали

Лермонтов, Байрон и Шелли.

Понял, что стих – это бездна,

Где все опоры лишь призрак.

Понял, копать бесполезно

Там, где нет верха и низа…

…Кончен мой будничный ужин

В прошлом ли веке иль в среду.

Сколько секунд еще нужно,

Чтобы дожить до обеда.

…

Се человек

Барокко, рюс, пещера и ампир,

Буддизм, фрейдизм, марксизм, конфуцианство:

Безумно упорядоченный мир,

Заброшенный во Времени-Пространстве.

Осеннею травой окутан Бах,

Собака огрызается на тучу,

И перепутал ветер впопыхах

Гнездо пичуги с кирзою могучей.

Молиться капле и ругать богов,

Убить во чреве, пировать с врагами,

Руками вырываясь из оков,

Во все капканы попадать ногами…

Се человек, его на казнь ведут

Центурионы, сны, змея, идеи…

И, если без ребра прожить сумеет,

То вкусит плод в Эдемовом саду.

Сонет

Спасения от глупости ты ищешь,

Страдаешь от