же время я не могу согласиться с тем, что Евангелие не является божественным откровением, ибо оно поистине является божественным откровением. Если оно не является таковым, то чем оно является?

Возможно, для Толстого, в каком-то смысле, это была философская литература. В таком случае может возникнуть вопрос: верил ли Лев Толстой в Бога или если верил, то в каком смысле? Можно предположить, что его вера в Бога была в большей степени рациональной.

Сложно сравнивать Льва Толстого с Мартином Лютером (1483–1546), но сходства всё же есть, оба основывались на рациональном подходе понимания Бога и религиозной философии. Мартин Лютер, так же как Лев Толстой, не был мистиком, в этом проблема обоих мыслителей.

Деятельность Лютера привела к рождению одного из крупнейших направлений христианства, протестантству. Собирался ли Лев Толстой создать свою церковь? Очевидно, что нет, хотя последователи у него всё же были, и весьма многочисленные.

Для России конца XIX века создание новой церкви в конфронтации с официальной Русской православной церковью было бы делом крайне трудным. Но если бы Толстой поставил такую задачу, то, скорее всего, смог бы её выполнить.

Я думаю, что Толстой не хотел создавать новую церковь, он стремился просто поделиться с широкой аудиторией своими мыслями. Если бы он создал свою церковь, то создал бы новый догмат, чего он не хотел.

«Дающее смысл жизни», — сказал Лев Толстой про своё отношение к учению Иисуса Христа. Замечательные слова, ибо учение Христа поистине дарует высокий смысл жизни каждому, кто погружается в светлый поток его Благой Вести.

Толстой продолжает делиться с читателями своими поисками и открытиями, его повествование жёсткое и непримиримое, автор явно не старается быть дипломатичным; «Я находился в мучительном состоянии до тех пор, пока не убедился, что жемчужины не срослись с грязью и могут быть очищены. Я не знал света, думал, что нет истины в жизни, но, убедившись в том, что люди живы только этим светом, я стал искать источник его и нашел его в Евангелиях, несмотря на лжетолкования церквей».

Вновь слова великого писателя применимы не только к библейским текстам, но также к ведическим и буддийским. При внимательном прочтении священных писаний всех религий и народов мы неминуемо видим, что великие откровения на одной странице порой сменяются примитивными догматами на следующей странице. Такие проблемы существуют также в индуизме и буддизме.

Эта ситуация усугубляется тем, что даже подлинные учения порой искажаются комментаторами. Для христианства такими догматичными комментаторами становились всевозможные Церкви, а для индуизма и буддизма лжеучения рождались в ашрамах и кастах.

Любая религия, которая становится социальным институтом, не нуждается в глубоком понимании духовного учения. Для официальной религии важно обеспечить политическую идеологию, укрепить государственный строй, оправдать насилие и эксплуатацию. Любая официальная религия заинтересована в повышении доходов, политическом влиянии, а это значит, что официальная интерпретация любого священного писания создаётся по изначально ложной мотивации. К примеру, в Новом Завете не указывается необходимость церковной иерархии и многосложных обрядов, но любая церковная организация стремится оправдать свою иерархичность, ритуальность, социальность, политичность.

4.7. Поиски персональной истины

Изучая священные писания любой религии, нужно обладать сильнейшим интеллектом и тончайшей интуицией. Нужно обладать способностью почувствовать, какая строчка действительно является откровением истины, а какая заблуждением. Лев Толстой смело провозглашает, что не каждое слово Библии есть истина, я могу добавить то же самое про Веды.

В священном писании любой религии всегда много авторов, которые находились на разных духовных уровнях. Не стоит забывать, что даже один и тот же человек может находиться в разные этапы жизни в разной вибрации. Внимательное изучение псалмов показывает, что в разные моменты жизни пророк Давид находился в разных психологических состояниях.

Некоторые из псалмов преисполнены возвышенных чувств преданности к Всевышнему Богу, в них передаётся тонкое состояние блаженной радости, а в некоторых проявляется депрессия, злость, ненависть.

Некоторые исследователи предполагают, что 150 псалмов на самом деле принадлежат разным авторам, просто впоследствии все они были приписаны авторству пророка Давида. Было бы глупо безоговорочно принимать все псалмы, гораздо мудрее было бы выбирать, какие именно псалмы следует включить в регулярную практику, а какие — нет.

Давайте читать дальше размышления Льва Толстого: «Я искал ответа на вопрос жизни, а не на богословский и исторический, и потому для меня совершенно было всё равно: Бог или не Бог Иисус Христос, и то, от кого изошёл Святой Дух и т. п., и одинаково не важно и не нужно было знать, когда и кем написано какое Евангелие и какая притча, и может или не может она быть приписана Христу. Мне важен был тот свет, который освещает человечество и освещал и освещает меня; а как назвать источник этого света, и какие материалы его, и кем он зажжён, мне было всё равно».

С подобными мыслями Льва Толстого мне согласиться невозможно. Божественность Иисуса Христа принципиальна, потому что именно благодаря его божественности учение обладает силой трансформации души.

Был ли Иисус рождён просветлённым или достиг просветления в результате духовной практики? Очевидно, что на момент своей проповеди он был просветлённым, и это принципиально важно. Если его слова — просто мнение обычного человека, то в них нет ценности.

У Льва Толстого не было понимания феномена просветления. Он, как рационально мыслящий человек, не мог вместить в рамки своего понимания мистическое переживание Бога, для Толстого была лишь возможность рационального мышления. Величайшая ошибка Льва Толстого была в отрицании Святого Духа, он даже писал его со строчной буквы. Приводя цитаты из его книги, я пишу «Святой Дух» исключительно с прописных букв, но это моё вторжение в авторский текст.

Почему Толстой отрицал Дух Божий? Ответ весьма прост, потому что Лев Толстой был рационалистом и логиком. Как литератор он мог принять факт существования человеческих эмоций, однако понять и принять мистические переживания Бога не мог.

Не понимая и не принимая Святой Дух, Толстой ставил себя в позицию невозможности понять всю полноту духовной миссии Иисуса Христа, которая как раз и заключалась в даровании Святого Духа. Толстому была важна моральная и этическая сторона учения Иисуса, в то время как основная часть духовного послания Христа была полностью мистической.

Следование морально-нравственным принципам было фундаментом учения Иисуса Христа. Сутью его учения было непосредственное мистическое переживание Святого Духа. Всё это было совершенно непонятно Льву Толстому как рационалисту.

Соглашусь, что не столь важно, кто записал Евангелие, но не смогу согласиться, что неважно, кому приписывается та или иная притча. Именно священное имя Иисуса